В паутине иллюзий
Шрифт:
– Вот и наша девочка, – произнес он ласково, отчего Нюшу передернуло от отвращения. Фамильярности от незнакомцев она не терпела.
– Здравствуйте, – коротко поздоровалась она и отодвинулась от толстячка.
– Вот видишь, Карл! Что я тебе и говорила, – донеслось из глубины кресла, и Аркадия Львовна с нескрываемым презрением оглянулась на Нюшу.
– Ну, ничего, ничего… это мы поправим. – Толстячок обошел Нюшу со всех сторон. – Всего несколько занятий, и ты, Аркашенька, ее не узнаешь.
– Надеюсь, Карл, надеюсь. Сейчас и приступай. Ну а если у тебя не получится… – Она многозначительно хмыкнула и с презрением посмотрела на нее. –
– Чем заниматься? Вы вообще кто? – грубо спросила Нюша, пятясь к лестнице.
– Карл Генрихович Брехт – психиатр. Специализируется на трудных подростках. Тебе необходимо с ним пообщаться, Анна. Ты стала невыносимо груба и нахальна.
– Смотря с кем, – буркнула Нюша, уже стоя на первой ступеньке. Кир тусовался рядом, испуганно заглядывая ей в лицо.
– Я не знал, Нюш… правда, не знал! Она сказала, что друг детства, про психов ни слова. Я б не позвал тогда тебя! – шептал он, икая от волнения.
– Успокойся. Дыши ровно, где ингалятор? – Нюше стало не до бабушки и ее друга-доктора. У Кира начинался приступ астмы, родители были в отъезде, а Аркадия Львовна в таких случаях – не помощник.
– В комнате, на полке с роботами. – Кир, со свистом выдыхая и вдыхая воздух, опустился на ступеньку.
Нюша, скинув тапки, метнулась вверх по лестнице, добежала до комнаты Кира, нашла ингалятор и почти скатилась вниз к брату. Лишь когда он задышал ровно, вспомнила про бабушку и толстяка. Сквозь балясины лестницы она посмотрела вниз. В гостиной не было ни того, ни другого.
«Грымза старая! Внуку плохо, хоть бы подошла! Да еще этот, Айболит, блин», – зло подумала она, помогая встать Киру.
Осторожно двигаясь по ступенькам, поддерживая брата за плечи, Нюша довела его до своей комнаты и уложила в кровать. После приступа ему нужно было лежать минимум час. Пусть уж будет на глазах.
Через минуту Кир уже спал.
Подумать о странном визите доктора следовало. Но сейчас важнее не это. Нужно договориться о встрече с человеком. И как можно скорее. На этот раз все как-то серьезнее и похоже на правду. Прежние встречи не дали ничего, кроме злых слез и желания все бросить. Не искать, успокоиться, жить в этой семье, раз уж так получилось.
Глава 2
На бульваре было многолюдно, шумно и грязно. Пятничный по-летнему теплый октябрьский вечер выгнал на прогулку не только бабушек с крохами, но и компании подростков и парочки постарше. Все кафе-павильоны работали. На дверях, в прикрепленных скотчем файлах, висели листы с четкими черными надписями: «Спиртным не торгуем». Табличка эта на самом деле имела противоположный смысл – пьющий народ знал, что за любой из дверей нальют, дадут закуску и по возможности усадят за пластиковый столик. Патрулирующие полицейские делали вид, что верят этим бумажкам, местная пьянь шифровалась в ближних кустах во время их «рейда», деликатно проталкиваясь по одному в павильон, лишь только те скрывались из вида. Быстро заглотнув стопочку, забросив вдогонку кусок булки с колбасой, пьянь все так же тихо и почтительно покидала заведение, чтобы через некоторое время вернуться за добавкой. Кафе принадлежали одному предпринимателю средней руки – Арутюняну. Он ничего и никого не боялся: обосновался здесь давно, со времен землетрясения в родном Спитаке, получив квартиру в волжском городе как пострадавший. До прошедших два года назад выборов в городскую думу он жил спокойно, безбедно и уверенно глядя
Нюша обо всем этом знала, можно сказать, из первых уст, так как жила в депутатской семье Амелиных, удочеривших ее по случаю, и дружила с приходящей к ним домработницей, бывшим учителем младших классов сельской школы Верой Антоновной. Вера Антоновна была целиком на стороне Федора Александровича, поддерживала его страстно и очень переживала, что тот не сумел искоренить это зло в городе. Нюша ей сочувствовала, зная, что несколько лет назад спился и умер ее муж, а теперь пропадал в пьяном угаре и единственный сын.
Нюша сама выбрала это место встречи на бульваре, рядом с детской площадкой, единственной на весь район. Пришла она загодя, осмотрев издали скамейку, на которой и должна будет ждать. Голос откликнувшейся на ее объявление женщины в телефонной трубке показался ей немного глуховатым или простуженным. Но речь была грамотной, а слова убедительными.
Нюша присела на столбик ограждения площадки, достала мобильный из рюкзачка и переложила в карман куртки. Не выпуская из поля зрения скамейку, она вглядывалась в прохожих, пытаясь угадать ту, встречу с которой так ждала.
Время шло, а скамейка пустовала. Гомон с детской площадки отпугивал отдыхающих, пьяницы же, получив свою порцию в павильоне неподалеку, видимо, уходили туда, где рядом не было таких ярких фонарей.
И все же она ее пропустила. Маленькая, очень худая пожилая женщина, пошатываясь, добрела до скамьи и осторожно присела на край. Нюша тут же достала телефон и нажала вызов последнего номера, одновременно двигаясь в ее сторону. Женщина вдруг засуетилась, открыла сумку, выхватила мобильный и громко сказала: «Слушаю». Нюша быстро дошла до скамейки и присела рядом.
– Это мой звонок. Я Нюша Амелина. Что вы можете мне рассказать?
– Мария Сергеевна, – представилась женщина. – Ты принесла деньги?
Она подозрительно посмотрела на Нюшу, словно не веря в ее платежеспособность.
– Конечно. – Нюша достала из кармана пятитысячную купюру. – Говорите!
– По профессии я медсестра, – начала Мария Сергеевна. – Но так сложилось, что работала в том роддоме, о котором ты писала в группе, лишь на выписке. Аллергия на медицинские препараты открылась, вот и перевели… В то время, о котором ты спрашиваешь, никто от детей не отказывался.
– Я это уже знаю! – с досадой перебила Нюша.
– Да, конечно. Но был один случай, скажем так, необычный. Не помню точно число, но середина сентября, без сомнения. Мой сын уже недели две как ходил в школу. В первый класс.
– Ваш сын??? – Нюша не сдержалась – женщина, с ее точки зрения, тянула скорее на бабушку, чем на мать пусть уже и взрослого сына.
– Что, старо выгляжу? Нет, я не пьющая, не бойся. Мне всего сорок. Рак у меня, недавно из клиники после химии.
– Простите…