В Петербург со своими бандитами
Шрифт:
– Ничего я не оправдывалась! Я дала необходимые объяснения во избежание дурацких домыслов, которые в противном случае возникли бы непременно. Дело в том, что ребята впервые увидели Дона, когда тот держал меня в объятиях...
Сандра поперхнулась яблоком.
– И после этого ты еще будешь утверждать...
– Буду! Это вышло совершенно случайно. И я не пожалела усилий, чтобы у них не осталось на этот счет никаких сомнений. Ты же знаешь, а они - тем более: я никогда не вру под честное слово. Так что о ревности речь не идет.
– Ну хорошо, допустим, они тебе поверили.
– Да почему оно должно зародиться, если до сих пор я прекрасно без этого чувства обходилась? Заметь, мне уже далеко не семнадцать лет. В моем возрасте привычек не меняют.
Сандра хмыкнула.
– Много ты понимаешь!
– Ладно, давай не будем спорить на эту тему. Согласись: принимать человека в штыки только потому, что у меня, возможно, возникнет к нему светлое чувство - как-то уж слишком даже для моих неортодоксальных дружков...
– Ладно, согласна.
– Сандра метко швырнула огрызок в мусорное ведро.
– Но все-таки мне кажется, я права. Ревность ведь бывает разная. Помнишь Гулю Салимову - раскосая брюнетка, вечно ходит в черной коже? Так вот, она однажды пыталась вскрыть себе вены только потому, что ее подружка на какой-то вечеринке чересчур оживленно болтала с новой знакомой. А Гульнара не из розовых, у нее постоянный парень вот уже три года.
– Мало ли психов на свете!
– Случай, конечно, нетипичный, но такие чувства знакомы многим. Ты сама представь: вот кто-нибудь из твоих друзей, скажем, Леша, начинает зазывать на ваши сборища совершенно постороннюю девицу...
– Леша?! Это нонсенс!
– Ну хорошо, пусть Прошка...
– Прошка выкидывает такие фортели почти каждый месяц.
– Да, но ты прекрасно знаешь, что в следующий раз будет уже другая девица. А если он начнет приходить с одной? А если к тому же станет уверять, будто она интересует его чисто по-человечески, не как женщина, а как личность?
Я мысленно представила себе такую ситуацию и, честно признаюсь, она мне не слишком понравилась.
– Не знаю... Если бы девица показалась мне действительно интересной, я бы, наверное, постаралась к ней проникнуться...
– Не обманывай себя. Будь она хоть самым расчудесным человеком, ты бы скрежетала зубами при каждой встрече.
Я задумалась. Объяснение, предложенное Сандрой, перестало казаться мне таким уж абсурдным.
– Что же мне делать?
– спросила я жалобно.
– Ну, если ты категорически не согласна расставаться со своим Доном, наберись терпения. Рано или поздно вы влипнете в очередную криминальную историю, и Селезнев, как истинный рыцарь, придет вам на помощь. Тогда уж твоим друзьям придется его признать. А со временем они, возможно, разглядят те несравненные достоинства, которые заметила в нем ты. Кстати, он хорош собой?
Я рассмеялась.
– Ты в своем репертуаре, Сандра. Не знаю. Никогда не рассматривала его с этой стороны. Если хочешь, могу нарисовать его портрет.
– Я потянулась к сумке и достала блокнот с ручкой, но, сделав несколько штрихов, спохватилась: - Да у меня же есть фото!
Сандра любила разглядывать чужие фотоснимки,
– Селезнев - это тот, кто с лыжами? Ничего, симпатичный...
– Сандра подняла глаза и осеклась.
– Что ты делаешь?
Я нервно отвинчивала крышку, потом, вынув колбу, перевернула термос и начала его трясти. На стол посыпались зеленоватые бумажки.
– Это твои?
– удивилась Сандра.
– Зачем ты привезла столько денег? Хочешь здесь прибарахлиться?
– Нет. Завтра пойдем кутить. Сейчас я расскажу тебе одну загадочную историю. Может, ты в отличие от меня что-нибудь поймешь.
И я подробно описала Сандре встречу с таинственной парочкой, а также все, что за этим последовало. Мой рассказ настолько захватил подругу, что она даже соизволила сесть. Ее неподдельный интерес вызвал у меня приступ вдохновения, в результате которого были созданы две талантливые карикатуры героев повествования. Сандра взяла блокнот и некоторое время задумчиво разглядывала мои шедевры.
– Довольно неприятные, - сказала она наконец.
– Вроде бы не уроды, а что-то в них такое есть... скользкое. Конечно, художник еще более субъективен, чем фотограф, и ты наверняка вложила сюда свое отношение, но... В этом лице, она показала на портрет брюнета, - определенно проглядывает жестокость, а в этом - алчность. А ведь ни того, ни другого они не проявили, значит, скорее всего, в рисунках твоя предвзятость не сказалась... Не знаю, Варька, что тебе и сказать. Я тоже ничего не понимаю.
– Ну и ладно. Не забивай голову. В конце концов, бодяга уже закончилась. Нам остается только пропить шальные деньги.
* * *
За завтраком мы с Сандрой слегка повздорили. Сначала она наотрез отказалась от моего предложения захватить с собой на прогулку доллары:
– Ни за что! Я собираюсь наслаждаться прогулкой и пейзажем, а не оглядываться ежеминутно по сторонам в страхе перед карманниками.
– И не оглядывайся. Украдут так украдут. Легко пришли, легко и ушли.
– Ну да! А обещанный ресторан?
– Вот и я о том же. Представь, через несколько часов мы устанем, продрогнем, проголодаемся, но вместо того, чтобы чинно отправиться в кабак, потащимся за семь верст за деньгами.
– Отдохнуть и перекусить можно и в дешевой забегаловке. Все равно в ресторан в походной амуниции не пускают.
– Пускают, сейчас в каком хочешь виде пускают, были бы деньги.
– Все равно. Я сама в таком виде не пойду. Погуляем, вернемся домой, отдохнем немного, а вечером выйдем в свет. Чем плохо?