В пламени ветра

Майер Шеннон

— Чтобы спокойно умереть? — в его голосе послышались нотки непонятной мне грусти.

— Да, — всего одно слово, но даже оно далось с огромным трудом.

Чёрный Дрозд опустился рядом со мной на колени, и его плащ упал на меня. Он не растворился, как у Киды.

— Кида была всего лишь оружием, как и Кассава. Они считали, что правят бал, но ошиблись. Это я буду править Краем через неё. Как и всеми семьями с помощью их правителей. Так хотела Богиня-Мать — чтобы все её дети были вместе.

— Ну как знать, — я смотрела ему в глаза, а сама вцепилась

в плащ. — Она хочет этого не таким путем.

— Ты не знаешь Богиню-Мать как я. Мы с ней старые знакомые. Она избрала меня, когда я был ещё ребёнком. Мать переспала с несколькими мужчинами, надев магические камни, чтобы я точно появился на свет, — казалось, он смеялся надо мной, а я не понимала причины.

— Тогда зачем Кассава договаривалась с Реквиемом о создании ребёнка, такого же как ты?

Чёрный Дрозд хмыкнул.

— Ах да, Реквием. Эпический кретин. Мать хотела посмотреть, может ли родиться ребёнок с моими способностями естественным путем, и представляет ли он угрозу. Она обещала Реквиему, что отдаст тебя ему для пробного размножения, насколько будет нужно, — ухмылка расползались ещё шире. — Но вместо тебя ему досталась Белла.

Тело прожгло от острой боли. Захотелось выгнуться дугой от раны в спине, но я едва дернулась.

— Смерть — забавная штука. Она помогает видеть действительность чётче. По крайней мере, мне так говорили. Ты сейчас видишь меня чётко, Лакспер? — он взялся руками за края своего капюшона.

— Ты любовник Кассавы.

— Да, ты права, — сказал он. — Она всё для меня. Любовница. Доверенное лицо. Партнёр. И не только.

Если он хотел заткнуть мне рот, то я и так онемела. Я молчала, когда он начал скидывать свой плащ, медленно открывая взгляду тёмные волосы. Коул? Нет, не может быть. Его я убила.

Тёмные волосы, голубые глаза с озорной искрой.

— Рейван.

Он погладил меня по щеке.

— Да, сестричка. Ты должна была достаться мне после Реквиема. У матери слабость ко всяким экзотическим видам, как и у меня, — он склонился и поцеловал меня в губы, — это у нас с ней общее.

Я не могла пошевелиться, не могла даже отодвинуться. Мой брат. Это он был любовником Кассавы, её собственный сын. Мир просто встал вверх тормашками в моей голове. Извращенец — единственное, что пришло в голову. Она превратила его в извращенного монстра.

— Ветч, помоги отнести её в темнице.

Он щелкнул пальцами, и Ветч подхватил меня под руки.

Единственное, что я сейчас могла сделать, это помочь Белле и её ребёнку выжить. Я прикоснулась одной рукой к Ветчу и послала в него Дух, загоняя поглубже в разум. В нем не осталось его самого: ни одной эмоции, ни даже его личности. Я оборвала единственное, что в нем осталось, я остановила его сердце. Он застыл под моей рукой.

— Ларк, а вот это было необязательно, — упрекнул меня Рейван, словно у меня случился приступ истерики.

Ветч упал на землю, его сердце замерло. Одним родственничком меньше, а что главное — теперь сёстры в безопасности от него. Рейван склонился

и снял повязку с Ветча, потом повернулся ко мне.

— Ну что, легче стало?

Я пристально посмотрела в ответ.

— Нет.

Собрав оставшиеся силы, я схватилась за него обеими руками и вогнала в него Дух. Я должна его убить, чтобы у Беллы и её ребёнка появился хотя бы шанс остановить Кассаву.

Между нами бушевал поток силы, пока Рейван сопротивлялся мне. Дух завывал, словно тысяча предсмертных криков слились в один, словно ураган, землетрясение и цунами загрохотали вместе — так звучала битва Духа.

Я не сдавалась. Я умирала и понимала это.

Как и он.

— Ларк, нет!

Глаза Рейвана наполнилимь ужасом, когда я атаковала его своей своей силой. Он пнул меня в живот, и я неловко упала навзничь. Я ударилась о скругленное что-то, совсем не похожее на естественный материал. Гладкое, твёрдое и вонючее, словно резина.

Тайное подземелье.

— Ты меня чуть не подловила, сестрёнка. Совсем чуть-чуть.

Рейван стоял над выходом из темницы, а я ничего не могла сделать, кроме как смотреть и ненавидеть.

— Чуть-чуть, — прошептала я. В этом заключалась вся моя жизнь. Чуть-чуть. Может быть. Почти. Провал за провалом. По щекам прокатились слезы.

— Не надо плакать, — он присел рядом с люком в темницу. — Я тебя не забуду, Ларк. Остальные забудут, а я запомню как ту, кто мог остановить меня, — он подмигнул мне и хлопнул крышкой люка, оставив в кромешной тьме.

Темница сместилась подо мной, проваливаясь глубже в землю. Засасывая меня в могилу.

— Богиня-Мать, — прошептала я. Последняя надежда оставалась на то, что она услышит меня. — Пожалуйста, это не может вот так закончиться.

Ни шепотка в ответ, ни мимолётного утешительного прикосновения. Я откинулась на спину, и тело улеглось на скругленное дно моей камеры. Я провела рукой по кожаной сумке на поясе. Превозмогая боль, я отцепила её и положила себе на живот, высыпав содержимое на грудь.

Моргнув, я поняла, что вижу эти предметы. Белый камень, что я взяла у статуи в Шахте, поблескивал и сиял. Я тронула его пальцем, и по телу прошёл низкочастотый гул. Рана на спине пульсировала в унисон с замедляющимся сердцем… Я не стала обращать внимание на боль. Закрыла глаза и взяла камушек. Чем бы он ни был, казалось, что он уменьшал боль, и это приносило облегчение. Умереть без мук… Сон забрал меня в свои глубины, принеся странные, искаженные видения.

Прячущаяся в Глубине Белла охватывает руками округлившийся живот.

Эш и Пета бегут по Краю, рядом с ними Гриффин.

Кактус верхом на Шейзере летят сквозь облака.

Ищут меня. Они ищут меня.

Отец лежит на спине в тёмной яме, в такой-же темнице, как и моя. Глаза закрыты в наведенном сне.

Я резко проснулась и завыла. Перекатившись на колени и ладони, я попыталась сесть прямо. При этом уперлась головой в люк. Тишина вгрызалась в меня, но я отказывалась принимать её, говоря с собой вслух.