В плену иллюзий
Шрифт:
Ее взору предстала настолько дикая и отвратительная картина, что Дюалье тут же прикрыла рот рукой, не в силах двинуться с места. Казалось, что еще совсем немного, и Пожиратели заметят ее присутствие. Впервые в жизни они были так близко, навевая на девушку неприятные воспоминания о родителях. Беллатрикс Лестрейндж направляла палочку прямо на чету Долгопупсов, безжалостно произнося заклинание Круциатуса. Судя по виду молодой пары, для них этот удар был далеко не первым. Алиса держалась из последних сил, отчаянно стиснув зубы, но из ее горла тут же вырвался очередной
Все трое Лестрейджей мучили двоих, абсолютно утратив чувство меры, от чего Элен хотелось тоже завизжать, зажав уши руками. Ее бросило в жар, в глазах потемнело, когда она увидела знакомый силуэт Барти в полумрачной комнате на фоне окна. На вид ему было не больше девятнадцати, или чуть меньше.
Соломенные волосы небрежно упали на бледное лицо, прикрыв пронзительные глаза. Юноша, казалось, был абсолютно растерян, словно отказывался понимать происходящее.
– Крауч, ты так и будешь стоять столбом? — Белла нехотя отвлеклась от своих жертв, вперив в Барти невозмутимый и слегка раздражительный взгляд. — Это же совсем не сложно, нужно только захотеть причинить боль. Они должны нам сказать, куда исчез Темный Лорд.
С ненавистью взглянув на женщину, юноша достал палочку из кармана мантии, целясь в Долгопупсов.
— Круцио! — невольно произнес Барти, услышав за спиной оглушительный смех Беллатрикс. Из его палочки вырвался красный луч, совершенно не дав никакого результата.
Элен облегченно выдохнула. Он не хотел причинять этим людям боль, и это было так несвойственно Пожирателю, что все остальные просто отказывались его понимать. Никто не догадывался, что творилось в его душе. Последнее, что удалось увидеть Дюалье, — это прибывшие в дом авроры, которые схватили шайку, арестовав всех четверых.
Девушка чувствовала, как какая-то неведомая сила поднимала ее обратно наверх, и, через мгновение, она вновь оказалась в комнате Крауча. Поднявшись с колен, Элен встретилась с его вопросительным, и, в то же время, слегка испуганным взглядом. Она чувствовала, что он нуждался в ее понимании и поддержке, которой ему так не хватало многие годы.
Приблизившись к Барти, Дюалье крепко обняла его, почувствовав, как его руки стиснули ее в ответ.
– Я знаю, что ты не хотел, — прошептала она, уткнувшись носом в его плечо. — Это было ужасно, — перед мысленным взором Элен все еще стояла та страшная картина, вызывая в ней новое чувство ненависти к Лестрейджам. — Как ты оказался там?
– Когда тебе только девятнадцать лет, ты не задумываешься над тем, какие последствия тебя могут ждать, тебе кажется, что у тебя впереди еще целый мир. В компании Лестрейджей я оказался по своей глупости, это было совершенно необдуманно, но тогда я так не считал. Мои друзья обещали мне славу и величие, если я соглашусь служить Волдеморту. Отец никогда меня не любил так, как мне хотелось с самого детства. Во мне росла острая обида, с годами она только укреплялась. С матерью они не ладили, я часто видел, как она втайне плакала из-за него, и еще больше ненавидел его. Будучи на седьмом курсе, я все же решил последовать примеру своих однокурсников.
– А как ты относишься сейчас ко всему этому? — тихо спросила у него Элен, сев на кровать. — Ты по-прежнему собираешься вести такую жизнь? — казалось, что она боялась услышать его положительный ответ. Она сидела затаив дыхание.
Присев рядом с ней, Крауч нежно взял ее за руку.
– Я всегда хотел служить Темному Лорду, пока снова не встретил тебя. До сих пор я и мечтать не мог, что меня еще кто-нибудь примет таким, какой я есть. Когда я вижу тебя, меня начинает тянуть к тебе как магнитом, и я ничего не могу с этим поделать. Ты стала для меня тем светом, который я так отчаянно искал, натыкаясь на одну тьму.
Элен молча, смотрела на него. Он боялся, что она отвергнет его и сбежит, но Дюалье была здесь, готовая выслушать и поддержать, и это вселяло в Барти уверенность. Она отличалась от своих друзей своей удивительной выдержкой, душевностью. В ее улыбке ему виделся весь мир, она была такой искренней и родной.
– Твоя история непростая и очень сложная. Я чувствую, что тебе нужна помощь, Барти. Ты можешь этого и не признавать, но это так. Мы с тобой вместе со всем справимся. Мы обязательно все преодолеем, я с тобой.
– Дюалье, это так поистине трогательно, — в голосе Крауча прозвучала едва уловимая усмешка. — Я всегда хотел это услышать из твоих уст, и вот, теперь ты здесь.
Элен чувствовала, как он тщетно пытался скрыться за своим смехом. Барти уже не был таким неприступным, как раньше, постепенно раскрывая перед ней свою душу. Но и дерзость, наряду с привычной усмешкой в уголках его губ, проскальзывала нередко. Крауч редко кому доверял, но она не упрекала его в этом. Дюалье сама этого не осознавала, но она стала единственным человеком, которому он рассказывал о себе без фальши. Только с ней он принимал свой истинный облик: усталый и слегка потрепанный, в глазах которого пряталась легкая грусть и нежность, когда их взгляд падал на нее.
Роль Грюма, отрепетированная за день, отходила на второй план, ему больше не приходилось превращаться. В их разговорах он часто возвращался к семейной теме, как- будто жалея о чем-то упущенном. Элен чувствовала, что Барти не простил отца. Мать всегда старалась компенсировать своей заботой и вниманием безразличие старшего Крауча, но факт оставался фактом. Барти не хватало отца, и это оказалось чревато последствиями.
– Никогда, слышишь, никогда больше так не унижайся и не ищи любви там, где ее нет, — говорила Дюалье Краучу, с упреком глядя на него после очередных слов о Лорде.
– Когда я стал Пожирателем, я даже не знал о твоем существовании, — Барти обнял девушку за плечи. — Это ужасно, но тогда мне было не до того, чтобы рассуждать об этом. Если бы можно было все исправить! — в глазах мужчины мелькнула боль.
– Мы справимся, Барти! — воскликнула Элен, поддавшись ему навстречу.
Он целовал ее, долго и страстно, от чего у нее закружилась голова, земля стала уходить из-под ног. Ей хотелось целовать и целовать эти мягкие чувственные губы. Обняв Барти, она прижалась к нему, охотно отдаваясь во власть поцелуя.