В плену мое сердце
Шрифт:
Она обняла Лайама и поцеловала его в губы долгим и неистовым поцелуем, гладила загорелую кожу на его спине, наслаждаясь ощущением твердой, мускулистой плоти под кончиками пальцев. Его поцелуй в нежную ложбинку между грудей произвел на нее столь сильный эффект, что Эми впилась ногтями в его плечи. Его дыхание стало прерывистым, от боли или от удовольствия – понять она не могла. Быстрым, уверенным движением он сорвал с нее оставшуюся одежду, и его губы следовали за руками, проводя на ее коже жаркие дорожки. Никогда еще Эми не испытывала ничего подобного: странная, огненная пульсация
Они ничего не говорили друг другу, только прерывистое дыхание нарушало тишину комнаты. Эми прижалась к нему и, когда он слился с ней окончательно, испытала самое острое наслаждение, о каком даже не подозревала. Мучительное напряжение внутри нее все нарастало и нарастало, пока не достигло неимоверной силы. Ее возглас удовлетворения, неистовый и страстный, взорвал тишину. Она ощутила, как его тело тоже содрогается от бурного взрыва, и прильнула к нему: биение ее сердца замедлилось, и Эми охватило чувство приятной истомы.
Он долго обнимал ее, ничего не говоря, просто лежал рядом, тихо и спокойно. Потом протянул руку и убрал с ее глаз намокшие от пота пряди.
– Эми, – тихо спросил он. – Что ты думаешь об этом?
«Я люблю тебя, – подумала она. – Я думаю, как сильно я люблю тебя».
Холодок вдруг пополз по ее коже, рассеял эйфорию и остудил лихорадочный восторг, охвативший тело. Она резко села, чувствуя, как страх распространяется по ее жилам, там, где всего лишь несколько минут назад бушевала страсть.
Ее охватила паника при мысли о том, что она только что сделала. Она занималась любовью с человеком, который будет презирать ее, если вспомнит правду о ее прошлом. У нее хватило ума влюбиться в человека, пытавшегося когда-то отправить ее за решетку! Она съежилась на краешке кровати, натянув простыню до самого подбородка.
– Эми, что случилось? – встревожился Лайам. – В чем дело, скажи ради Бога?
Сделав над собой усилие, она заставила себя ответить:
– Ничего, просто я подумала, что ты великолепен в постели.
Эми удивилась звучанию собственного голоса. В душе она испытывала одну только боль, но по какой-то причине голос звучал холодно и с легкой иронией.
С лица Лайама исчезли все следы нежности, и на миг Эми ясно увидела того жесткого агента, что осыпал ее обвинениями в зале суда в Риверсайде.
– Что означает подобное замечание? – резко спросил он.
Она накинула на себя одно из одеял, наклонилась, так что волосы свесились вперед, закрыв ее лицо.
– Это значит, что ты потрясающий любовник, Лайам. Если тебе когда-нибудь понадобится рекомендация, можешь рассчитывать на меня. Я тебе ее обязательно дам.
Он поднялся с постели, подошел к окну и потянул за старомодную штору, открывая ее. Треск мотора подъехавшего мотоцикла рассеял последние остатки интимности.
– Пожалуй, нет смысла продолжать этот разговор, – произнес Лайам. – Но веришь ты
– Неужели? Тогда почему ты это сделал, Лайам?
Прежде чем ответить, он несколько мгновений смотрел в окно.
– Все, что я могу сказать тебе в ответ, будет не в мою пользу, – бесцветным голосом произнес он. – Но не думаешь ли ты, что тебе не мешает немного подумать и над собственными действиями, прежде чем интересоваться моими?
– Я не понимаю, что ты имеешь в» виду, – насторожилась Эми.
– Неужели? Я никогда тебе не лгал, Эми, ни в чем. Можешь ли ты сказать о себе то же самое?
Она оцепенела от страха, решив, что наступил момент неприятного объяснения.
– Зачем мне лгать тебе? – спросила она, гадая, расслышал ли он в ее голосе панику, которую она не смогла скрыть, как ни старалась. – И вообще, я не хочу говорить про это… про случившееся. Я лучше пойду к себе в номер, думаю, нам нечего обсуждать.
Эми схватила свою одежду и стала возиться с «молнией» платья. Она сама не понимала себя, но сейчас было не время заниматься самоанализом. Совсем недавно ей хотелось, чтобы он обо всем догадался, и между ними тогда не было бы недоговоренности. Но как только ей показалось, что ее тайна раскрыта, Эми охватила настоящая паника.
Лайам нагнулся и достал из-под стула ее туфлю.
– Вот, – сказал он. – Тебе пригодится.
– Спасибо.
Как слепая, она направилась к двери и стала возиться с замком, не в силах его открыть. У нее перехватило дыхание, когда Лайам подошел к ней.
– Сейчас я тебе открою, – холодно сказал он, затем дождался, пока она выйдет в коридор, и в упор взглянул на нее. – Совещание завтра утром в девять. Встретимся внизу в семь сорок пять. Постарайся не опаздывать.
– Не беспокойся об этом.
Что еще могла она сказать? Эми пересекла коридор, отперла дверь своего номера и с грохотом захлопнула ее за собой.
Она торопливо разделась, небрежно бросив новое платье, и легла, хотя знала, что не заснет. Тело ее все еще ощущало ласки Лайама, а сердце билось в учащенном ритме, успокоить который мог только он. Эми глядела в темноту и думала об обрушившейся на нее любви, грозящей придавить и даже уничтожить ее. Она ценила остроту интеллекта Лайама и независимость его характера. Она любила с ним говорить, любила вспышки его насмешливого юмора. Ее ум тосковал по его обществу, а тело жаждало снова изведать его любовных ласк.
У Эми вырвался истерический смех, и она уткнулась лицом в подушку, подавляя лихорадочные рыдания. Какой ужасный момент она выбрала для того, чтобы обнаружить роковую ошибку в своем плане возмездия! Как гладко шло соблазнение Лайама Кейна, за исключением маленькой детали! Разве могла она предвидеть, что влюбится в него?
Как только она задала себе этот вопрос, ответ пришел сам собой. Она без труда поняла бы правду о своих чувствах, если бы позволила себе задуматься о них. «А я изо всех сил гнала их от себя», – с горечью подумала Эми. Нежелание глядеть в лицо фактам стало для нее привычной формой жизни, умением, отточенным до полного совершенства за последние четыре года.