В плену нашей тайны
Шрифт:
Вообще Вишневский официально встречается с Кариной Акимовой. Первая краса и мечта многих мальчишек. Однако Яну наличие постоянной девушки не мешает ходить налево. Я несколько раз слышала в туалете, как Акимова жалуется подружкам на парня, как изливается в слезах. Она порывалась разорвать отношения с ним, однако Вишневский никогда не был против. Казалось, он позволяет Карине быть рядом. Казалось, откажись Акимова от него, Ян бы никогда не побежал следом. Ему наплевать на всех. Бесчувственный. Сломал меня, ломает других.
— Девушка, — вырывает из размышлений голос женщины в форме. Она ждет
— Мне не оставили? — хлопаю растерянно ресницами.
Двери неожиданно распахиваются, в проеме появляется Максим. Он строго поглядывает то на меня, то на контролершу. Затем делает шаг в сторону, позволяя заметить ступеньки, которые в темноте почти не видно. Демин достает из кармана телефон, включает на нем фонарик и направляет свет в темноту. Мне хочется подпрыгнуть от радости, но вместо этого я смущенно опускаю голову, пряча тяжелый вздох облегчения.
Видеть перед собой помещение, свет, ступеньки, людей — подобно спасательному кругу в невероятной пучине морской воды. Максим протягивает руку, мы переплетаем пальцы и вместе входим в зал. Я смотрю на его широкую спину, и вспоминаю детство. Жаль, что по щелчку пальцев нельзя избавиться от прошлого. Вычеркнуть ненужные воспоминания, начать жизнь с чистого листа. Как легко это сказать, и как сложно сделать.
Мы усаживаемся на свои места, протискиваясь между друзей Макса. На экране меняются кадры, я пытаюсь вникнуть в сюжет, но когда ладонь Демина ложится мне на коленку, а его едва заметная улыбка обращается в мою сторону, сконцентрироваться становится сложней. Смущение пробегает по спине, но не больше. Где-то там должны были вырасти крылья, но затормозили в развитии. В ответ я тоже улыбаюсь, только не понимаю: по-настоящему или нет…
После просмотра, идем гулять вдоль набережной, делимся впечатлениями и громко разговариваем. На улице тепло, лето все еще не успело отдать права осени. Малиновый закат покрывает небо огненными красками, а парящие птицы над озером заставляют вскинуть голову вверх.
— Кто хочет кофе? — спрашивает Макс, когда впереди замечает маленькую будку.
— Я! — вопит дружный народ. Демин тянет меня в сторону запахов молотых зерен, а я и не сопротивляюсь, хотя не люблю кофе.
— Тебе капуч или латте? — кидает фразу через плечо Максим. Вроде бы банальный вопрос, но меня задевает. Я уже ни раз говорила, что предпочитаю чай или фреш. Он до сих пор не запомнил.
— Капучино, — выбираю первый вариант, в надежде, что Демин переспросит еще раз.
— Окей, тогда будет капуч!
И нет, он не переспрашивает: покупает кофе. Оксана убегает вперед, выхватывая стаканчики у друзей. Спускается к берегу, выставляет горячие напитки, садится на корточки и пытается захватить в кадр лучи солнца, которые отражаются в зеркальном водоеме. Затем подзывает нас сделать совместное селфи. Мое первое селфи с ними.
— Насчет три говорим «капуста»! — заявляет Оксана. Макс подходит ближе ко мне, кладет руку на плечо, с другой стороны становится Лева и делает аналогичное действие. Теперь и второе мое плечо под натиском мужской силы. Боковым зрением я скольжу по пальцам чужого человека, и если честно, мне не нравится, что он так свободно себя ведет.
—
— Готовы! — кивает Миша, присаживаясь на корточки перед нами. Оксана следует его примеру и садится на траву.
— Ты фоткаешь, у тебя руки длинней.
— Лады, — соглашается Миша. Вытягивает руку, захватывает всех нас в кадр.
— Капуста! — кричат ребята, привлекая к себе внимание прохожих. Я не кричу, лишь приоткрываю рот, словно рыбка — беззвучно.
— О, класс!
— Перекинь?
— Закину в вк.
— Да мы крутяшки!
Пробегают восторженные ноты друзей. Хорошо ли мне в их компании? Наверное, неплохо. Но вязкое ощущение не покидает, словно что-то не то, словно я играю не свою роль, и маска правильной девушки мне не к лицу. Странно. Свобода, оказывается, порой умело переплетается с колючей проволокой.
На следующий день в школе нас ждет сюрприз. Первым уроком ставят пробный предмет — психология социальной жизни. Ее ведет молодая блондинка, в жутко обтягивающей юбке-карандаш, которая едва прикрывает коленки. Тонкие шпильки звоном проходятся по кабинету, пока девушка доходит до стула. Она нервничает, то и дело, поправляя черную рубашку с воланами на груди. Такая вся изящная, легкая, красивая. Ее красные губы привлекают внимание больше, чем бумажки в руках.
— Родительский комитет согласился, что раз в неделю мы будем собираться с вами. Меня зовут Лидия Викторовна и сегодня мы поговорим о незакрытых гештальтах. — Сообщат блондинка. По классу проносится волна шепота, а потом дверь открывается и заявляется Вишневский. У него опять нет галстука, рубашка расстёгнута на несколько пуговиц сверху, позволяя разглядеть область ключиц. Зато волосы уложены, видимо успел причесаться после ночки со вчерашней подружкой. Ян держит рюкзак на одном плече, кривит губами и, не дожидаясь разрешения от новой учительницы, вальяжно проходит на свое место.
— Молодой человек, — звучит звонкий голос блондинки.
— Привет, — разлетаются голоса парней и девчонок. Мальчишки протягивают кулаки в знак приветствия, и стукаются ими с Вишневским. Лидия Викторовна злится, на ее мраморном лице начинают появляться испарены, а ресницы то и дело взмахивать.
— Молодой человек, — обращается она вновь.
— Что, понравился? — кидает нагло Ян, усаживаясь за свою парту. Мне хочется провалиться под землю от его поведения. Ни капли уважения к старшим, ведет себя, словно не в школу пришел, а на тусняк к своим горе-друзьям.
— Садитесь, пожалуйста, — отвечает робко блондинка.
— Да я вроде уже, вы новая математичка? — продолжает со спокойным лицом закидывать вопросы Вишневский.
— Не, — врывается в диалог Олег Рагозин. — Она нам сейчас мозги на место ставить будет.
— Не мозги, ну что вы! — молодая учительница начинает теребить пальчиками бумажки, а мне становится ее искренне жаль. — Мы поговорим о незакрытых гештальтах — это когда ситуации из детства тянутся незримой тенью за вами и…
— Вы серьезно хотите об этом поговорить? — прерывает Вишневский. Мне хочется запульнуть в него что-то и желательно тяжелое. Он вообще умеет молчать?