В плену предсказаний

Гордеева Евгения Александровна

Дэн три предыдущих ночи провел без сна. Мечты о будущем будоражили его воображение. Грезилось ему, что эта война закончилась победоносно. Он — Дэниэл Кондор — Старший рыцарь. Они возвращаются из похода через пустынное селение, останавливаются на ночлег в большом доме и в хозяйке он узнает красавицу Джейлу. За эти годы она совсем не изменилась. Все такой же стройный стан, черные косы, гордый взгляд. А он возмужал, и теперь Джейла смотрит на него как на мужчину. Она не скрывает своего прекрасного лица от Дэна и дарит ему чарующие взгляды. Но их отряд должен идти дальше. Дэн собирается в дорогу, но он не может расстаться с девушкой и зовет ее с собой. И с той же решимостью, как тогда она защищала

свою честь, теперь она готова решиться на побег с любимым. Джейла наскоро собирается, и клинок, брат — близнец которого висит у него на поясе, она берет с собой.

Женщина — воительница, как живое воплощение легендарных жительниц страны Дев. Тут из памяти всплывает история знакомства с речами Анфелманы, спор с Синеглазкой (вот ведь вспомнил ведьму, не к ночи будь помянута). Прекрасный образ Джейлы растворяется, Дэн пытается удержать видение, но оно исчезает. На его месте возникает образ Сирин. Она радуется сыну, но глаза у нее печальны. Мать что-то ласково говорит ему, но он не разбирает ее слов. Дэн понимает, что мама поет ему песню на незнакомом языке, и мелодия у нее такая знакомая, это колыбельная… Зачем она поет ему колыбельную, ведь он в дозоре, ему нельзя спать, но веки закрываются… Глубокий сон окутывает Дэна, и он впервые за многие ночи, засыпает.

Кассий отправился к союзным армиям, чтобы там координировать действия. Первый рыцарь Стоун готовил атаку от стен города. Все ждали повторного наступления пуштов. И вот, через семь дней после первой атаки, степняки вновь пошли на город.

Они снова начали сооружать настилы, но коней по ним не пустили. В стороны возможного появления факельщиков были направлены стрелы самых метких лучников. Враг приближался все ближе и ближе к городу. Вот настилы уже на расстоянии полета стрелы. Степняки, укладывавшие мостки побежали назад, а по настилам пошли осадные башни. Но тут со стен города полетели огненные стрелы, и вновь заполыхало огненное море, но настилы теперь не горели.

— Дерево мокрое! Они вымочили доски! — стали раздаваться возгласы, и в рядах защитников началось волнение. — Теперь городок годсов в опасности! А там степняки могут добраться до крепостной стены!

В это время со стороны городка горцев в направлении захватчиков задул сильный ветер, и едкий дым от горевшей смолы стал накрывать настилы. Люди, атаковавшие город на этом фланге, стали задыхаться. Какое-то время степняки еще пытались продвигаться вперед, но теперь и стрелы обороняющихся несли им гибель. Атака на этом фланге снова захлебнулась. Да и огонь все же сделал свое дело, и мокрое дерево начало тлеть, добавляя к дыму от смолы едкий белый дым древесины.

На противоположном фланге наступление еще продолжалось, но и здесь дым уже начал свое отравляющее действие. Стрелы летели в степняков с двух направлений. Это из скрытых траншей, по которым пробирались факельщики, теперь вели стрельбу арбалетчики. А по городской дороге несся отборный отряд степняков. Это были коренные жители степей, а не рекруты. Многие из них были в родстве с Кумыхтаном. Они никогда не знали поражения! За позор провала первой атаки они должны были стереть Аркус лица земли! Пощады не будет!

Городские ворота неожиданно открылись, и навстречу степнякам полетели рыцари Аркуса. Их стремление к победе было столь же велико, как и у пуштов. Но им силы прибавляло то, что за их спинами остались их родные, их город. И самое главное, они один раз уже сумели победить степняков!

Конницы сошлись в битве. Лучники против латников. Свирепость нападавших разбивалась о ярость защитников. Ярд за ярдом, теснили рыцари степняков в сторону караванного пути, где их поджидали армии союзников. Но когда защитники Аркуса оттеснили врага за границы

каменного поля, ситуация начала меняться. Теперь численный перевес степняков сильно ударил по отряду рыцарей, стрелы арбалетчиков почти не долетали до целей. На узком свободном участке между каменным полем и лесом две армии начали спешно перестраивать свои ряды. Теперь, опасность быть загнанными на каменные волны, уже грозила защитникам Аркуса. Несколько мгновений, и снова две армии понеслись навстречу смерти. Многократно превосходящие силы противника уже начали окружать по флангам рыцарей, когда из леса, в тыл врага ударил конный отряд Дэна. Внешне, они скорее напоминали лучников, так как не одели лат. Но их кони, не отяжеленные тяжелыми всадниками, летели как ветер. Латы не сковывали движений, тяжелые шлемы не закрывали обзор.

"Молниеносность удара!" — Дэн почти дословно повторил речь царицы Анфелманы своим воинам перед сражением (пригодились-таки уроки Тобиаса Шпуна).

И теперь эта тактика приносила плоды. Зажатые с двух сторон, лучники отступали к горам, в руки армий союзных городов. Когда Кумыхтан понял, что в этот раз города объединились и легкой победы не будет, не будет дани, не будет новых воинов, то принял для себя небывалое решении — отступить. Отсидеться в каком-нибудь из завоеванных городов, продумать новую тактику. Но армии союзных городов не дали ему это исполнить. Они гнали и гнали войско Кумыхтана обратно к родным степям, освобождая один захваченный город за другим. Рекруты, поняв расклад сил, переходили на сторону освободителей, тем более что освобождались и их города. Кассий занял в этом огромном войске один из главных постов. Звание Первого Стратега объединенного войска ему присвоили после победы в решающей битве за Аркус. Дэн получил звание Главнокомандующего отрядом легких всадников, наводивших ужас на степняков. Много дней гнали они поредевшее войско пуштов в безводную степь. Такого разгрома армия Кумыхтана не претерпевала никогда.

Неожиданный поход Дэна вызвал у Сирин новый приступ болезни. Лана несколько дней не отходила от ее постели. Сандр метался по дому, пытаясь что-то сделать для хозяйки. То устраивал сквозняки, чтобы проветрить помещение, то топил везде камины, то делал влажную уборку.

— Сандр, сходи к тетушке Мелифе, попроси у нее для меня ведьминой травы, — попросила мальчика Лана.

— Ведьминой?! — испугался Сандр.

— Ну, если я тебе скажу: горечавки первородной трехлистной, ты запомнишь?

— Да!.. То есть… как? — Сандр в напряжении сморщил лицо, пытаясь запомнить название.

— Горечавка первородная трехлистная. Один кулек, — повторила девушка.

Мальчик нерешительно топтался у двери.

— Ну что, Сандр?

— А почему "Ведьмина трава"?

— Редкий лекарь ее умеет правильно применять. Ею можно вылечить, можно убить. Да и встречается она крайне редко, зато ее легко перепутать с другой травой: горечавкой четырехлистной, она совершенно бесполезна, только икоту вызывает. А эта трава — сильнейший яд, может свести с ума, если неправильно ее применять, а то и убить человека. Вот и назвали люди так эту траву, что лечить ею может только человек сведущий. То есть ведун или ведунья, ведьма значит.

— Так значит ведьма — это не злая колдунья? — настороженно поинтересовался парень.

— Очень не хочется быть злой, но может, ты уже пойдешь к Мелифе?! — Лана состроила строгую физиономию.

— Бегу, лечу! — Сандр убежал.

— Лечу, — в задумчивости прошептала Лана, — как иногда пригодилось бы умение летать!

— Люди умели летать, — также тихо сказала Сирин.

— Крылатые люди? — Лана оживилась. — Вы, что-нибудь о них знаете?

— Нет, не крылатые люди, а летающие, — поправила ее Сирин.