В плену сновидений
Шрифт:
– Если через минуту присутствующие не займут свои рабочие места, мне придется открыть вакансии на ваши должности, – вмешался тот, от кого все нутро вздрагивало и превращалось в хаос чувств.
Слова Себастьяна повлияли на сплетников быстрее, чем на меня. Разбежавшийся народ скрылся за стенами своих кабинетов, а я осталась любоваться этим прекрасным мужчиной в черном костюме, который был словно сшит именно для него.
– Тебя это тоже касается, – усмехнулся руководитель.
Почему-то сейчас его слова звучали добрее, нежели тогда в мужском туалете. Я скользнула в открывающийся лифт, мистер
Мы поехали совершенно одни в маленьком, спертом помещении. У меня подкашивались ноги от волнения и от желания хоть как-то заполнить неловкую тишину.
– Вам принести кофе? – вымолвила единственное, что пришло на ум.
– Да, спасибо, – коротко бросил босс.
Наш разговор был закончен, но я чувствовала себя самой счастливой и нужной на свете. И плевать, что Себастьян считает меня секретаршей, а не профессионалом в своем роде деятельности.
Во время ланча мы с Роном спустились в кафе на первом этаже, где обедало большинство сотрудников издательства. Мы и раньше сидели за одним столом, но никто не обращал на нас внимания, теперь же, каждый считал своим долгом повернуться и усмехнуться. Не понимаю, что именно так заинтересовало коллег? Они не могли поверить, что Рон заполучил такую, как я? Или, наоборот, что такая, как я, переспала с Роном? Или вообще, что такие лузеры, как мы, могут заниматься сексом?
– И как Рон? Правда, что в тихом омуте черти водятся? – выкрикнул кто-то из отдела маркетинга.
– У меня тоже всегда была фантазия – переспать с училкой! – поддержал шуточки его приятель.
Конечно, если человек носит очки, он автоматически походит на учителя. Что за стереотипное мышление?
С одной стороны, мне были неприятны их насмешки, но, с другой, на меня впервые кто-то, кроме Рона, обратил внимание из издательства. Может, став заметной для сотрудников, заслужу интерес Себастьяна? Но вдруг он подумает, что я уже занята и, как достойный мужчина, не будет рушить чужие отношения? Или запрет возбудит его ревность? Да, конечно, Милли, мечтай дальше, Себастьяну просто нет до тебя дела.
– Может, пойдем отсюда? – услышала я вопрос Рона. Он весь скукожился, как гнилой огурец, словно получал не словесные удары, а физические.
– Но я еще не доела, – указала на почти полную тарелку овощного салата.
– Тогда доедай, а мне нужно идти, – парень резко вскочил из-за стола и покинул кафе под язвительные комментарии коллег.
Быть брошенной для меня не впервой, но сейчас было особенно обидно, потому что оставил одну не просто парень, а друг. И кто говорит, что сексом дружбу не испортишь, глубоко ошибается.
По возвращению в офис Рона там не обнаружила. Неужели он отсел от меня, как от прокаженной? Хотя вещи вроде на месте, только стол пустует.
– Милли! Сделай копии этих черновиков и оцифруй! – Кимберли бросила мне под нос стопку потрепанных тетрадей.
– Что это? – спросила я.
– Заметки одного знахаря, он живет в хижине в лесу. Народная медицина сейчас очень популярна, – объяснила противная коллега.
– Это же твоя работа, – скромно напомнила я.
– Себастьян поручил сделать это тебе. Разве ты хочешь его разозлить?
Скорее всего, Кимберли манипулировала моими чувствами к боссу, которые, точно, не скрылись от ее пронырливой
Со стопкой макулатуры я отправилась в копировальный центр, находящийся на нашем же этаже. Заметки назывались «Пятьдесят лет среди деревьев» и вызвали мой тяжелый вздох при осознании, сколько же, наверное, знахарь накатал страниц за столь долгий срок.
Выполняя чужую работу, я ругала себя за то, что не умею отказывать. Делала это не из-за того, что боялась обидеть человека, а, наоборот, боялась, что он обидит меня. Всю жизнь я писала сочинения за одноклассников, чтобы они не издевались надо мной из-за очков и в целом несуразной внешности, теперь угождаю выросшим подростком. Когда уже это закончится?
Снова и снова нажимая кнопку на аппарате, я все больше ненавидела свою жизнь. Хотелось выбросить ее в унитаз и смыть в канализацию. Вдруг дверь открылась, сейчас кто-то из сотрудников начнет ругаться, что слишком заняла сканер на сто часов.
– Рон? – удивилась я появлению молодого человека, он не часто отлучался в копировальный центр, – Тебе нужно сделать копии?
Парень не ответил, вместо этого вплотную подошел ко мне и страстно поцеловал. Наверное, он рассчитывал, что неожиданная настойчивость меня взбудоражит, но сейчас она разозлила. Я была занята, и, если не сохраню данные, все придется начинать сначала.
– Не сейчас, – попыталась оттолкнуть я коллегу, но его это не остановило.
Рон начал задирать мою юбку, прижав меня к копировальному аппарату. Тот вырубился, издав прощальный стон. Я разозлилась еще больше, не желая снова торчать тут кучу времени, выполняя чужое задание.
– Прекрати, Рон! – приказала я.
Он продолжал тянуть ко мне руки. Ему удалось расстегнуть блузку и оголить одну грудь. Это уже начало походить на домогательство. Я с силой оттолкнула парня, меня поразило его поведение.
– Что на тебя нашло? – строго спросила я.
– Прости, не сдержался, – казалось, Рон извинился искренне и ушел.
Я оправила одежду и начала заново заниматься заметками знахаря.
Глава 5
Вчерашний день тянулся слишком долго, благо после нападения Рона я больше с ним не пересекалась. Спокойно доделав ненужную работу, отправилась на электричку, а затем, уже дома, растворилась в приятном мире снов. Чем больше приходилось терпеть унижений в реальной жизни, тем сильнее за меня отыгрывалась Амалия, доминируя над мужчинами в грезах.
Утром я еле заставила себя отправиться на работу, которая автоматически стала восприниматься как нечто противное и неприятное. Казалось бы, всего пару недель назад, серой мышке, вроде меня, не уделялось внимание даже на короткое приветствие. Сейчас я зашла в офис под аккомпанемент свиста и аплодисментов.
– Милли, я и не знала о существовании твоей груди. За этими бабушкиными нарядами ее просто невозможно разглядеть, – в своем сдержанном стиле недоумевала Кимберли.
Я так же пришла в недоумении, только не касательно груди, а о том, что о ней вообще с чего-то пошла речь. Оглядела блузку и не нашла в ней ничего вызывающего, что могло бы привлечь внимание местной модницы.