В плену страстей. Женщины в истории Рима
Шрифт:
Кроме того, у императора появилась привычка убивать.
Геродиан пишет:
«Хотя и казалось, что он посвящает все свое время пляскам и священнодействиям, он все же казнил большое число знатных и богатых людей, на которых ему донесли как на неодобряющих и высмеивающих его образ жизни».
Убивать себя римляне не могли позволить; возмутились даже преторианцы, которым по долгу службы полагалось охранять особу императора. По словам Лампридия, «прежде всего, были умерщвлены различными способами соучастники его разврата: одних убили, отрубив им необходимые для жизни органы, другим пронзили нижнюю часть тела, чтобы их смерть соответствовала образу их жизни».
После этого
«Тело его солдаты таскали по улицам города, как труп собаки, и, издеваясь над ним по-солдатски, называли его взбесившейся от похоти сукой. Под конец, когда его тело не могло пройти в узкое отверстие клоаки (водостока), его протащили до самого Тибра и бросили в реку, привязав к нему груз, чтобы оно никогда больше не всплыло», — рассказывает Аврелий Виктор о том, как закончилось правление очередного плохого императора.
Убили и мать Элагабала — Юлию Соэмию. Ее тело тоже долго таскали по городу, позволяя бесчестить всякому желающему, и затем выбросили в Тибр.
А что же Юлия Меса? Она благополучно пережила расправу над недостойной императорской семьей. Недолго проливая слезы по убитым внуку и дочери, делательница римских императоров провела к трону второго внука — Александра. В его правление она умерла своей смертью в любимом ею императорском дворце.
«Меса, будучи уже престарелой, скончалась и удостоилась императорских почестей, или, как это считается у римлян, была обожествлена», — сообщает Геродиан.
Юлия Мамея
(185–235 годы)
Юлия Мамея, вторая дочь Юлии Месы, оставалась в тени, пока на троне безумствовал Антонин Гелиогабал и его мать, Юлия Соэмия. Но даже в самые страшные времена она готовила сына к великому будущему.
Когда 12-летний сын Юлии Мамеи, Александр, был объявлен стараниями всемогущей бабки Цезарем и консулом, Элагабал (Гелиогабал) пожелал обучить юношу своим обычным занятиям — плясать, водить хороводы и творить разные мерзости. «Но мать Мамея отвращала его от занятий, постыдных и неприличных государям, — сообщает Геродиан, — она тайно приглашала учителей всяких наук, занимала его изучением разумных предметов, приучала к палестрам и мужским телесным упражнениям и давала ему эллинское и римское воспитание».
Как оказалось, Юлия Мамея занималась чрезвычайно опасными вещами, ибо Элагабал не терпел подле себя людей, лишенных пороков. Он страшно рассердился на Александра и жалел, что сделал его своим сыном и участником правления. По свидетельству Геродиана, «всех его учителей он прогнал из императорского дворца, а некоторых из них, самых знаменитых, казнил или осудил на изгнание, предъявляя самые смехотворные обвинения».
Для самого Александра наступило ужасное время.
Геродиан пишет:
«Мать Мамея не позволяла мальчику принимать какое-нибудь питье или пищу из того, что посылал Антонин; мальчик пользовался услугами поваров и виночерпиев не императорских и находившихся на общей службе, а выбранных его матерью и считавшихся наиболее надежными. Она незаметно давала деньги для тайной раздачи воинам, чтобы привлечь к Александру расположение и при помощи денег, к которым они более всего привязаны». Надо заметить, в то время именно денежные подачки легионерам и решали вопрос о назначении императора либо его свержении.
Несомненно, образованного юношу и его заботливую мать ждала гибель, если бы самого Элагабала преторианцы не утопили в Тибре.
В 13-летнем возрасте сын Юлии Мамеи занял римский трон. Древние авторы отзываются об Александре Севере (он взял это имя) как о хорошем императоре, и даже мать упрекала
По причине юного возраста императора управление государством взяла на себя Мамея. В ее роду женщины привыкли властвовать, а единожды попробовав вкус власти, его уже невозможно забыть.
Геродиан так характеризовал начало правления сирийского юноши:
«Александр получил императорскую власть только по виду и названию, в действительности же ведение всех дел и государственное управление было всецело в руках женщин. Они пытались придать всему благоразумный и достойный вид». (Кроме матери бремя власти упорно тащила бабушка Юлия Меса.)
Картину дополняет Лампридий:
«Так как он достиг власти почти что мальчиком, то все дела он вел вместе с матерью, так что казалось, что и она — наравне с ним — пользуется императорской властью. Это была женщина праведная, но скупая, страстно любившая золото и серебро».
До некоторого времени заботы о сыне и государстве со стороны Юлии Мамеи были необходимы и полезны.
Вот что пишет Геродиан:
«Видя, что сын ее в цветущем возрасте, и опасаясь, как бы его цветущая юность, опирающаяся к тому же на безнаказанность и могущество власти, не ввергла его в пучину наследственных пороков, она со всех сторон оберегала императорский двор, не позволяла приближаться к юноше никому из людей, известных дурным образом жизни, дабы как-нибудь не развратить его нрав, когда льстецы будут направлять его достигшие полного расцвета желания к страстям постыдным. Поэтому она убеждала его непрерывно в течение большей части дня разбирать судебные дела для того, чтобы, занимаясь делами важнейшими и необходимыми для императорской власти, он не имел времени предаваться какому-нибудь пороку. Александр и по своей природе обладал нравом кротким и мягким и был весьма расположен к человеколюбию, что он показал и в более зрелом возрасте».
Александр великодушно позволял матери хозяйничать в императорском дворце, его лишь огорчал один из самых больших пороков матери: «сребролюбие и непомерное усердие в этом». Безмерная жадность Мамеи заставляла ее совершать преступления, о чем свидетельствует Геродиан: «Ведь делая вид, что она накапливает богатства для того, чтобы Александр щедро и без труда мог делать приятное воинам, она умножала собственное состояние; иногда она навлекала нарекания на власть Александра тем, что против его воли и к его негодованию отнимала состояния и наследства некоторых людей на основании наветов».
По словам Аврелия Виктора, Юлия Мамея «принуждала сына к тому, чтобы он даже на пиршественный стол ставил те объедки, которые оставались от завтрака и обеда».
Вторым пороком Юлии Мамеи явилось непомерное властолюбие, которое поглощало женщину полностью и без остатка, невольно делая ее врагом собственного сына. Александр подрастал в императорском кресле; он был неглуп, весьма образован и вполне мог принять бразды правления в свои руки. Но мать по-прежнему желала править Римом и сыном, причем делать это единолично.