В плену судьбы
Шрифт:
– Пусть так побудет, мы все равно за руку идем. Не упадешь, не волнуйся. И не смотри на это отребье уродское.
Я кое-как покосилась из-под шляпы на тех парней. Один, повернувшись в мою сторону, улыбнулся и подпихнул локтем другого. Мы зашли в цирк, другой парень шепнул:
– Отребье уродское, говоришь. Пора потребовать возврат в полном размере. Конечно отдавать она не захочет, да и нечем. Хотя, как это нечем? Не устали ли бегать от нас, а?
Первый шепнул:
– У меня отличная идея. Только будет странным то, что… – и
Другой, как-то зловеще улыбнувшись, шепнул:
– Зрители этого не заметят, а сотрудники… Им же надо будет что-то делать? Не срывать же номер из-за исчезновения какого-то сотрудника. Правда, что они будут делать потом, когда уедут с программой в другой город? А кто, кстати, будет?
Оба направились в сторону цирка. У входа в этот раз было большое скопление народа. Все с билетами, кто-то с электронными.
Один парень, подтолкнув локтем другого, шепнул:
– Попандос. У нас же нет билетов. Хотя, зачем они нам.
Они куда-то исчезли из виду.
Мы прошли. Мама сняла с меня шляпу еще когда нам отрывали контроль и, вздохнув, сказала:
– Так надо. Не спрашивай, почему, просто так нужно.
Я подумала: «Она что, что-то украла? Или кредит взяла и отдавать не хочет? Боже. У нас никто никогда в жизни не брал кредит».
Сперва мы направились в туалет, так как выпили немного воды парке. Я в туалет не хотела. Мама сказала:
– Если не хочешь, зайдешь со мной постоишь в туалете.
Я сказала:
– Я могу и около туалета постоять. Зачем мне заходить внутрь?
Мама сказала:
– Вещи подержишь.
Я сказала:
– Мам, но там есть крючки для вещей.
Я вздохнула. Пришлось зайти вместе с ней, эта женщина была непробиваема, как и всегда. Зашла, стою, осматриваю комнату и раковины, где мыли руки, автоматические сушилки для рук, две штуки. Там и платочки бумажные висели, бумажное полотенце еще называется.
К туалету подошел второй парень и на секунду прислонился к двери, прижавшись ухом. В туалет зашла женщина и парень, сразу развернувшись, пошел в комнату по соседству, зашел, закрыл дверь и развернулся. Из мужского туалета вышла довольно симпатичная девушка и, пройдя мимо женского туалета, остановилась, постояла минуту и, взявшись за ручку, открыла дверь.
Я, вздохнув, шепнула:
– Когда же она там выйдет-то, а. Я уже устала стоять. Надеюсь, представление еще не началось.
Девушка подошла ко мне и встала рядом, затем, опустившись на корточки, сказала:
– Что, девочка, маму потеряла?
Я сказала:
– Нет. Моя мама на месте, она просто чего-то долго там.
Послышался голос мамы:
– Ты с кем там говоришь?
Я сказала:
– Да с…
Девушка, прислонив палец к губам, шепнула:
– Хочешь, я тебе конфетку дам?
Я крикнула:
– Ни с кем, мам. Ты там скоро?
Мама ответила:
– Еще немного. Минуты две, постараюсь быстрее.
Девушка, улыбнувшись, шепнула:
– Хочешь?
Я стояла, глядя на нее с каким-то недоверием. Девушка вынула из кармана шоколадный батончик и протянула его мне, улыбаясь и глядя на меня. Я смотрела на девушку и не спешила брать батончик. Мама же не раз говорила, чтобы я ни у кого ничего не брала.
Девушка шепнула:
– Возьми. Бери, если хочешь, быстрее, и мама не узнает.
И положила руку мне на талию. Посмотрев на кабинку туалета, я покосилась на девушку, затем снова на кабинку туалета и шепнула:
– Мама мне голову оторвет за это.
Девушка шепнула:
– А я ей не скажу. Ты просто бери быстрее и прячь, хорошо?
Прикусив губу, я посмотрела на девушку, взяла конфету и засунула в карман. Девушка шепнула:
– Хочешь, дам еще шоколадку? Целую шоколадку, а не батончик. Хочешь?
И обхватила мою талию второй рукой. Посмотрев на свою талию, я бросила на девушку удивленный взгляд. Она что, лесби, что ли? Или настолько любит детей, что совершает такие действия с чужим ребенком? Внезапно в одной из кабинок послышался звук открывающейся щеколды. Девушка, повернув голову в сторону кабинок, тут же вскочила и шепнула:
– Еще увидимся. И, возможно, тогда я дам тебе шоколадку.
Прислонив палец к своим губам, она показала в сторону кабинок пальцем другой руки и, развернувшись, быстро вышла в открывшуюся дверь. Я стояла, удивленно глядя на дверь. Мама вышла и сказала:
– Все нормально? Ничего не произошло?
Я сказала:
– Да вроде нет, – и спрятала в руке батончик.
После того как помыли руки, мы пошли в зрительный зал и сели на свои места. Прозвенел звонок, возможно, это был уже третий, так как свет стал потухать. Косясь на маму, я развернула батончик и откусила. Вкусный, со сливочной начинкой вроде. Мама сидела и смотрела то на сцену, то куда-то еще. Я быстро съела батончик, пока она отворачивалась в разные стороны и, сжав в кулаке этикетку, подумала: «Блин, вот бы где-нибудь еще достать такой же батончик или шоколадку».
Началось представление. Опять был номер с обезьянами, и та обезьяна снова на меня взгромоздилась. Я хихикнула. Мама, улыбнувшись, задумчиво шепнула:
– Кажется, животные тебя любят.
В первом представлении были клоуны, акробаты, гимнасты и прочее. Еще были дрессированные обезьяны, клоуны в основном показывали фокусы, а под конец представления как раз вышли с обезьяной.
Начался антракт. Все стали собираться со своих мест кто куда. Мы тоже вышли, пошли в туалет, надо же было выкинуть бумажку. Мама, видимо, тоже захотела. Сперва зашла я, потом, через минуту, когда освободилась соседняя кабинка, зашла и она. Я успела и бумажку выкинуть, и сделать дело. Та девушка тоже зашла в туалет и, подойдя ближе, прислонилась к стене кабинки. Я вышла. Девушка, схватив меня, прижала к себе и, прикрыв рот рукой, шепнула: