В плену твоих желаний

Джеффрис Сабрина

– Ты хочешь увидеть Венецию. Понимаю. – Граф кивком указал на дверь: – Ты найдешь ее в узком ущелье. Одному Богу известно, почему она так любит там гулять.

Росс вдруг залился краской, Квентину нетрудно было догадаться почему.

Но когда лэрд поспешил к дверям, Квентин его окликнул:

– Росс?

Лахлан остановился в дверях и оглянулся:

– Да, милорд?

– Если бы ты не пришел за ней в течение трех дней, я бы все равно отыскал тебя и вырвал из твоей груди сердце, понял?

К его удивлению, Росс слабо улыбнулся:

– Вам

бы не удалось это сделать, сэр. Мое сердце уже очень давно похитила ваша дочь.

Когда Лахлан вышел в холл, граф допил остатки виски и откинулся в кресле. Возможно, в конечном счете возвращение в Брейдмур не станет таким уж тяжелым испытанием. Отличное виски, трудолюбивый зять… внуки.

Не говоря уже о том, что леди Росс в эти дни выглядела на удивление хорошо, хотя прежде она казалась ему несколько простоватой. Женщина в доме, конечно, не помешала бы, особенно теперь, когда он отдает дочь этому мошеннику Лахлану. А леди Росс свободна, и это, кроме всего прочего, тоже важно.

Размышляя, граф еще некоторое время сидел с блаженной улыбкой на лице.

Глава 28

Дорогая Шарлотта!

Перемирие – отличная мысль. Только не забывайте, моя прекрасная кузина, что если вы ожидаете искренности и правды, то должны отвечать тем же. И я очень рассчитываю на ваше доверие и расположение. И надеюсь, что вы не заставите меня сомневаться в вашей честности по отношению ко мне.

Ваш нетерпеливый друг Майкл.

Венеция пересекла ущелье и остановилась возле островка белых ромашек недалеко от большого дуба.

Слезы подступили к ее глазам, но Венеция безжалостно подавила их. Она не станет плакать. Ни за что.

Она сорвала ромашку и стала отрывать лепесток за лепестком так, как делала это в детстве, каждый раз приговаривая:

– Любит, не любит, любит, не любит…

– Любит.

Венеция застыла, услышав знакомый голос. Она не оглянулась. Не смогла. Что, если ей это просто показалось? Но тут она услышала торопливые шаги за спиной.

– Любит, – повторил хриплый голос, полный глубокого чувства. – Милая, я люблю тебя.

Тысячу раз за последние несколько дней Венеция готовилась к этой встрече. Продумывала, что станет говорить, если наступит такой момент. Но сейчас, столкнувшись лицом к лицу с Лахланом, она не могла вымолвить ни слова. Он был одет в свой лучший костюм, но было видно, что он очень взволнован. Венеция ни разу не видела, чтобы Лахлан из-за чего-либо нервничал.

– Я люблю тебя, – снова повторил он.

– Как я могу тебе верить, – прошептала она, – если всего два дня назад ты практически отрицал это.

– Два дня назад я был ослом.

– Да уж, не стану возражать. – Он смущенно замолчал, и Венеция вздохнула. – Я могу понять, почему

ты сказал, что брак не был законным. – Она посмотрела на злополучную ромашку. – И я почти понимаю, почему ты не захотел признаться перед папой, что делил со мной постель. – Тут голос ее прервался. – Но как ты мог отрицать, что любишь меня?

– Я знаю, что был не прав. – Когда он приблизился к ней, Венеция увидела темные круги под глазами, побледневшее осунувшееся лицо. – Я не знаю, как все исправить. Ты сказала, что отречение от любви – очень большой грех. Но я готов его искупить и делать все для того, чтобы ты простила меня.

Венеции очень хотелось броситься к нему и сказать, что она его простила, но она не хотела облегчать ему жизнь. Ну уж нет, ведь он заставил ее так страдать!

– Почему это я должна тебя простить?

– Я только что сказал твоему отцу, что ты уже давно завладела моим сердцем. Без тебя я не человек, а лишь пустая оболочка.

Венеции так приятно было слышать эти слова, что она чуть не расплакалась.

– Ты разговаривал с отцом?

Лахлан утвердительно кивнул:

– Я просил его благословения. Он дал согласие.

– А что бы ты делал, если бы он отказал нам в благословении?

Взгляд его темных глаз опалил ее.

– Я бы выразил сожаление по поводу того, что он не сможет быть с нами на венчании. Но независимо ни от чего ты все равно моя жена. Что бы ни сказал твой отец, уже ничего нельзя изменить.

Сердце Венеции переполнилось радостью. Лахлан ее действительно любит. Он и вправду пришел только ради нее.

– Прошу тебя, дорогая, – задыхаясь, произнес он. – Ты должна ко мне вернуться. Если ты не согласишься, я вынужден буду принять решительные меры.

– Какие, например?

– Снова тебя похитить. Я взял с собой коляску. – С серьезным видом он полез в карман. – И веревку. Если ты меня вынудишь, мне придется воспользоваться этим.

Венеция еле сдержала улыбку.

– Сомневаюсь, что ты выбрал удачный способ вернуть мою благосклонность.

Лахлан протянул ей веревку:

– Тогда ты можешь связать меня и оставить здесь, чтобы меня немного потоптали овцы. Ты предпочитаешь это?

– На самом деле, – сказала она, взяв у него веревку, – я лучше воспользуюсь ею с другой целью.

– С какой?

Венеция обвязала веревкой его талию, потом свою.

– Хочу связать нас вместе. – Глаза ее наполнились слезами радости. – Чтобы мы никогда не разлучались.

Лахлан схватил ее в объятия.

– Больше мы никогда не расстанемся, клянусь тебе, – прошептал он.

Затем он поцеловал ее со всей своей любовью и нежностью. Наконец-то он целовал ее здесь, в ущелье, где она впервые узнала и полюбила его, и это оказалось гораздо лучше, чем то, о чем она когда-то мечтала.

Прошло немало лет, но теперь она получила наконец своего романтического героя-горца. И собирается провести с ним всю оставшуюся жизнь.