В плену у времени
Шрифт:
Хозяин кивнул на книгу Томаса Пэйна «Права человека», которая лежала наверху стопки.
— Горжусь тем, что автор этой книги сегодня ночует под моей крышей. Вы направляетесь в Кале, сэр?
— Да, мы двинемся утром, с приливом.
— В таком случае вы поплывете вместе с мистером Томасом Пэйном, — сказал хозяин перед тем, как исчезнуть в кухне. — Во Франции его встретят теплее, чем встречали раньше, уж наверняка!
— Право слово, — сказал Питер, — мы будем путешествовать в интересной компании.
— Кто такой Томас Пэйн? — спросила Кэйт.
— Мистер Пэйн англичанин и, по общему мнению, мыслитель… Он играл немалую роль в подстрекательстве людей, живущих в американских
— Ох! — воскликнула Кэйт. — Разве Америка больше не английская колония?
— А вы не знаете, мисс Кэйт? — удивилась Ханна. — Уже десять лет, как война закончилась.
— Держу пари, преподобный Ледбьюри без удовольствия услышал эти новости!
— Не говоря уже о короле Георге, — сказал Питер. — И нынче мистер Пэйн обратил свое внимание на Французскую революцию — которую он, в сомнительных выражениях, защищает в своей прославленной книге. Эта книга завоевала ему и друзей, и врагов — в равной мере…
— «Прославленная» — это не то слово, которое употребила бы я, говоря об этой книге, сэр, — сказала Ханна. — Я слышала, как о ней разговаривали Джон и его закадычный друг…
— Так Джон прочитал ее? — удивился Питер.
— Ну нет. Но мистер Соунс, лакей, прочитал… Они с Джоном на прошлой неделе просидели за кухонным столом почти все утро, когда хозяина не было дома, а Джон наводил глянец на его ботинки. И книга мистера Пэйна вызвала разговор о правах и свободе обычного человека… А потом пришел парень от мясника, он принес ветчину и немного задержался, чтобы послушать беседу. Так вот, он сказал, что, по его мнению, очень хорошо, что французы скинули оковы, которые так долго давили на них! А ему всего-то лет пятнадцать! Тут я спросила его, — продолжала Ханна, — не думает ли он, что и мы должны выступить против своих хозяев? И он ответил, что если бы он перестал работать на побегушках у мясника и нашел бы что-то получше, то точно был бы за это!
Ханна выглядела до того оскорбленной, что Кэйт рассмеялась.
— Вам надо быть поосторожней, Джошуа! — сказал мистер Скокк. — Похоже, что в подвале ропщут…
Впервые за многие годы Питер посмотрел на себя глазами из двадцать первого века — подлый джентльмен, который привык пользоваться слугами по первому своему требованию. Он почувствовал себя очень неуютно.
— Понимаю, я женщина необразованная, — продолжала Ханна, — но считаю, что хорошо философствовать в кофейне, однако если у кого-то есть хоть чуточка здравого смысла, он не пожелает, чтобы здесь произошло то же, что во Франции! Боже, у нас уже была одна революция, и куда она нас завела?
— На самом деле, в словах Ханны есть смысл, — сказал мистер Скокк, — в конце концов пройдет совсем немного лет и французы…
Кэйт многозначительно посмотрела на мистера Скокка и приложила палец к губам, будто запирая их. Мистер Скокк улыбнулся и замолчал, не закончив фразы. «Она умеет справляться с моим отцом лучше, чем когда-то это удавалось мне», — подумал Питер.
Пламя внезапно вспыхнуло — это загорелось новое полено, и языки оранжевого огня полетели вверх в трубу камина.
— Почему бы нашему хозяину не поджарить своих гостей, слегка полив их гусиным жиром? — сказала Ханна.
Кэйт рассмеялась и стала обмахивать алые щеки Ханны своей салфеткой.
— Знаешь, — сказала Кэйт, — можешь почувствовать, как ноги обдувает ветерком, если станешь поднимать вверх-вниз свою юбку. Вот так.
Кэйт приподняла юбки до колен и опустила. Ханна изобразила сердитое выражение лица, шлепнула Кэйт по юбкам, но все же улыбнулась:
— Всякое можно вытворять с длинными юбками, но в определенное время и в определенном месте.
По пути
— Видела ли ты хоть раз в жизни такого распрекрасного парня? — спросила одна.
— Никогда, — ответила другая, пытаясь вынуть из руки кружку.
— И у него такие прекрасные манеры…
— Когда он начал петь и попросил меня подпевать, и положил руку мне на плечи, я чуть не упала в обморок!
Кэйт обернулась, но ей не удалось рассмотреть молодого человека, он все так же похрапывал и не шевелился.
Только они улеглись в кровати, как Кэйт немедленно погрузилась в глубокий сон и, не пошевельнувшись, спала до тех пор, пока Ханна не разбудила ее. Ей снились Джошуа, мальчик Питер и мистер Скокк. Кэйт попыталась вспомнить подробности, но обрывки сна растаяли, как лед в воде.
Ночь прошла спокойно, и теперь вся компания горела желанием продолжить путешествие, так что завтракали наскоро, без аппетита. Уже собравшись выходить, они стали свидетелями неприятного инцидента. Хозяин гостиницы и его сын пристраивали половину туши быка на вертел над огнем в столовой. Когда мужчины возвращались в кухню с длинными ножами для разделки мяса, они прошли перед столом, занятым гостями, недавно прибывшими из Франции. Мальчик смотрел в пространство, не проявляя интереса к хлебу с маслом на тарелке, но когда увидел измазанные кровью ножи, истерически закричал и замахал руками, словно сражаясь с невидимым врагом. Не сразу и с трудом мальчика удалось успокоить. Но его тело вздрагивало, будто разум блуждал где-то вдалеке, по-прежнему в ловушке чего-то темного и ужасного. Огорченный хозяин быстро отправил сына с ножами на кухню и предложил помочь женщине, которая все еще успокаивала мальчика. Они обменялись несколькими словами на плохом английском, и Кэйт увидела, как добрый хозяин закрыл лицо руками. Ей показалось, что он вот-вот расплачется. Затем он положил в руку женщины несколько золотых монет, которые она не хотела принимать, но он настоял.
Уходя, Ханна спросила хозяина, что так взволновало мальчика.
— За свободу надо платить, мадам. Бедный парень оказался в гуще парижских событий и видел такое, чего не должен видеть ребенок. Я не могу сказать большего в присутствии леди и девочки, особенно если они отплывают во Францию. Но должен предупредить — будьте осторожны, время сейчас опасное. Не знаю, как вы относитесь к политике, но советую вам носить трехцветные кокарды, чтобы показать верность революции. После беспорядков на прошлой неделе в Париже вся страна пребывает в волнении.
В восемь часов все были на пристани, и Ханна с Кэйт грелись на утреннем солнышке, пока моряки в белых рубахах переносили груз на дуврский пакетбот. Отплытие задерживалось, потому что капитан ждал почтовую карету, чтобы принять почту. Собралось всего несколько пассажиров, но капитан сказал, что, зная последние новости о событиях в Париже, он был бы удивлен, если бы на пути домой его корабль оказался бы заполненным пассажирами.
Высокий парусный корабль скрипел и стонал, когда поднимался и падал на волнах, море было неспокойным даже в заливе. Кэйт смотрела на мачты и на молодого матроса, который, как обезьяна, взбирался по ним, и ей так захотелось оказаться в каком-то другом месте. Ханна прихватила с завтрака ломоть хлеба, и они с Кэйт стали развлекаться, подбрасывая хлебные крошки высоко вверх. Остроклювые чайки камнем падали сверху и хватали хлеб с безошибочной точностью и с захватывающими дух акробатическими трюками.