В плену Времени
Шрифт:
— Спасибо, — пролепетала она, в смущении опуская глаза.
— Дочери мои, помните, что хорошие женихи могут быть и сегодня вечером, — вставила назидательным тоном мадам Элен. — Не упустите свой шанс — найти себе мужа еще до сезона. Осенью вы будете иметь большое преимущество перед другими барышнями.
— Ага, если это будет не господин Зуев, — хохотнула я, вспоминая рассказ Сесиль.
— Ты ей рассказала про Зуева? — грозным тоном спросила маман у своей настоящей дочери, пока я глубоко в душе искренне развлекалась этой ситуацией.
—
По ее личику было видно, что она горько жалеет, что созналась в этом мне.
"Твою мать, да нас как мясо на базар везут, чтобы продать подороже. Вот так маман! Дочерей своих в страхе держит и богатых женихов ловить им велит!" — мрачно раздумывала я, наблюдая, как маман Элен сверлит злым взглядом Сесиль.
Мне даже стало жаль эту робкую бедняжку, которая и слова поперек своей матери сказать не может. Дуэль взглядов окончилась полной капитуляцией сестрицы настоящей Габриэль.
— И еще, милочки, ни слова о том, что Гэйби потеряла память, — строго изрекла мадам Элен. — Еще слухи поползут поселком. Выкручивайтесь, дабы женихи не обходили вас десятой дорогой.
Сесиль просто пару раз вздохнула и проблеяла:
— Как скажете, маменька.
Мадам Элен удовлетворенно кивнула и перевела пытливый взгляд на меня.
"Меня не запугаешь, милочка! Мы и не таких уламывали. Щас-з-з, буду я каких-то женихов ловить. Еще чего! Не те у меня цели на сегодняшний вечер" — истошно надрываясь, вопил мой внутренний голос, а я меж тем спокойно выдержала взгляд мадам Элен.
Маман тяжко вздохнула. Я с невинным видом вертела в руках веер.
— Что-то не так, маман? — сладко поинтересовалась я своим коронным издевательским тоном.
Сперва маман задохнулась от негодования и пару секунд ее глаза сверкали в густых сумерках. Видимо этот взгляд был призван испепелить меня.
— Ты совершенно не меняешься, Гэйби. Хоть и память потеряла, но ты — моя дочь, какой была, такой и осталась. Все еще думаешь выйти замуж по любви? — устало проговорила она, томно обмахиваясь веером.
Я стиснула ручку своего веера и, злорадно ухмыльнувшись, благо эту улыбку никто не увидел, ответила приторным тоном:
— Да, маман…
— Вздор! — вскипела маман. — Любовь — это полная чушь! Крепкий брак можно создать лишь только благодаря уму и здравому расчету. Я же твоя мать и хочу тебе добра!
"Ой, да ладно… Знаем, знаем, сама за бабки выскочила и завела любовника для сердца и тела, а об этом дочерям не расскажешь… Ага… моя мать… Как бы не так! Продать хочешь богатенькому. А значит — сбыть с рук! Вот как теперь добро выглядит!" — мелькнула ехидная мысль, и я в полумраке не сдержала нехорошую улыбочку.
— Я так не думаю. Любовь — это прекрасно! — протянула я, открывая веер и, подражая мадам Элен, принялась им обмахиваться.
Меня забавлял этот спектакль, и я до глубины души радовалась этой стычке. Адреналин закипел в моей крови при мысли о возможной борьбе. Я резко захлопнула веер с видом человека, который никогда не сдастся. Сесиль робко
Подозреваю, что мадам Элен хотела еще что-то сказать, но в этот момент мы подъехали к ярко освещенному дому. Из открытых окон лился свет тысячи свечей, журчала приятная музыка, доносился говор людей и женский веселый смех. Судя по всему, летний вечер был в самом разгаре. К нашей коляске подскочил лакей, одетый в ливрею. Он помог нам выбраться из экипажа. Ступеньки уже казались мне непреодолимыми и непомерно высокими. Коленки подгибались от волнения, и тут я осознала, что стычка с маман в коляске была вызвана нервами и чрезмерным волнением, а не из огромного желания бороться против существующей системы. На негнущихся ногах я пересекла крыльцо, услужливый лакей распахнул перед нами двустворчатые двери.
— Графиня Миллер с дочерьми Габриэль и Сесиль! — громко объявил мажордом в ярко-синей ливрее расшитой золотыми нитками.
Ярко освещенный зал, наряды дам, изящные кавалеры в светлых костюмах, столы накрытые закусками, розовый пунш и лакеи, разносящие шампанское — все это поразило меня настолько, что весь мой боевой запал тут же угас, и я осознала, что все намного страшнее, чем до этого думала. Я по инерции двигалась в кильватере мадам Элен и фальшиво улыбалась незнакомым мне людям. Рядом шла Сесиль.
— Сестрица, — краем губ прошептала я.
— Да, Гэйби? — отозвалась она.
— Ты ведь поможешь мне? Я никого не помню. Сисси, пожалуйста, будь со мной целый вечер, — умоляюще прошептала я, и обернулась к ней.
Сесиль кивнула в знак согласия и ободряюще улыбнулась:
— Конечно, милая.
Страх перед незнакомой публикой постепенно ослабевал, когда я заручилась поддержкой Сесиль. Мне стало немного спокойнее. Я постаралась собрать все свое самообладание. В этот момент из толпы народа навстречу нам выплыли две разодетые в пух и прах дамочки. Видимо это были мать и дочь. Дама постарше была облачена в изумрудное платье с треугольным декольте, а на голове красовалась маленькая, как блинчик шляпка, украшенная лентами в тон платью. Эта ухоженная рыжеватая шатенка производила впечатление светской львицы. Рядом с ней семенила ее дочь. Ярко-зеленые, как у кошки глаза девушки сверлили меня злым и ненавидящим взглядом. Ее бледно-розовое лицо, с едва видными и тщательно припудренными конопушками на носу, выражало наигранную радость. От этой фальши меня уже тошнило и хотелось хорошенько пнуть эту зазнайку и стерву, затянутую в бледно-зеленый шелк.
Когда дамочки поравнялись с нами, старшая защебетала:
— Bonsoir, Элен! Наконец-то приехали, мы вас так заждались! Вы мне как отписались, мадам Элен, что приезжаете, то мое сердце возликовало от радости.
Тут она обратила внимание на нас:
— Габриэль, Сесиль, очень рада видеть вас, милые барышни! Вы все хорошее и хорошеете. Вы просто очаровательны…
— Bonsoir, Катрин, — тем же тоном проворковала мадам Элен. — Вчера ночью только приехали. Лидия, вы все прелестнее и прелестнее с каждым годом.