В подполье можно встретить только крыс
Шрифт:
Прошел месяц с тех пор, как мы подали документы в ОВИР на поездку в США для операции и в гости к сыну. Никаких надежд на визу у нас не было, но нам нужен был формальный отказ. Еще в марте нам стало известно, что КГБ проявляет "интерес" к моей операции. Я хотел разгласить полученные нами сведения и тем поставить преграду вмешательству моих "заботливых опекунов" в дела хирургические. Отказ в визе пролил бы дополнительный свет на мое сообщение. Но визы нам дали. И при том в сверхударных темпах: документы поданы 27 октября, а 4 ноября уже подписаны заграничные паспорта.
Это нас насторожило: "Неспроста такая скорость. Наверняка обратно не пустят". Отсюда
Мнение друзей и, главное, мои опасения за благополучный исход операции, находящейся в сфере "заинтересованности" КГБ, склонили нас к поездке. Постепенно наши опасения относительно возможности лишения меня гражданства стали касаться преувеличенными. Поэтому сейчас, сидя в удобном кресле воздушного лайнера, я, полуприкрыв глаза, спокойно наслаждался комфортабельным полетом. И никаких тревог за будущее. Оно представлялось спокойным и радостным. Но вот и Нью-Йорк. Как приблизилась к нам Америка. Утром в Москве, а вот пять часов вечера в Нью-Йорке. Несложный таможенный досмотр и мы в объятиях друзей. Как же много их уже собралось здесь на благодатной земле Вашингтона. Короткая пресс-конференция, на которой я заявил, что выдачу нам визы рассматриваю, как гуманный акт советского правительства, и готов платить за _ это полной лояльностью: ни на какие вопросы политического и правозащитного характера отвечать не буду. Кого интересуют мои ответы на такие вопросы, пусть приезжает в Москву, когда мы туда вернемся. Там я отвечу на них.
Едем домой. Да, домой, в квартиру, которую сняли для нас друзья - крымские татары. Легкий ужин вместе с друзьями, и вот мы в своей семье. И с нами сын, с которым три года назад мы простились навек.
На следующий день - 1 декабря 1977 г.
– отдыхали всей семьей. Но сын предупреждает: завтра к врачу. Врачебный осмотр показал - надо немедленно оперироваться. Хирург даже пожурил: "Давно надо было".
Дальше начались чудеса. В первоклассный госпиталь "Сант Барнабас" - в отдельную просторную палату, положили через день - 5-го декабря. Попробовал бы я в Советском Союзе получить место (хоть какое-нибудь, хоть коридорное) для такой операции за столь короткий срок.
Оперировали 8-го, то есть на обследования и подготовку к операции ушло всего два дня. Выписали из госпиталя 13-го, продержав после операции пять дней. В Советском Союзе на такую операцию уходит не менее двух месяцев. Вот где наши нехватки операционных мест в больницах. За то время, в течение которого наши врачи оперируют одного больного, в Америке проходят через одну койку - семь. Делается эта операция в СССР в два приема, с двумя последовательными разрезами. Когда я рассказал об этом своему американскому хирургу, он сказал: "И мы так делали... до войны". Теперь американцы делают это без единого разреза. Когда я спросил, почему же советские хирурги не переймут этот опыт, он ответил: "Дело не в хирургах. Советские хирурги находятся на том же уровне знаний и опыта, что и американские, но у них нет наших
На этом чудеса не закончились. Бригада врачей: руководитель хирург доктор Любомир Кузьмак, хирург-уролог доктор Щен, терапевт доктор Олесницкий и анестезиолог доктор Кокс сделали операцию в знак уважения к правозащитному движению в СССР бесплатно. Госпиталь принял все госпитальные расходы, в обшей сумме 4500 долларов, на свой счет.*
* Мне могут сказать, что американцев бесплатно не лечат. Да, не лечат, но американские граждане имеют различного рода медицинское страхование, в том числе и государственное для бедных и инвалидов. Но этим я отнюдь не хочу сказать, что система медицинского обеспечения США без изъянов. В целом она намного лучше советской, в некоторых же важных частях хуже, но это тема специального разговора. (Примечание мое. П. Г.).
Избавившись от своей аденомы, я начал изредка выезжать в другие города Америки. 9-го марта был в Бостоне. Днем мне показывали Гарвард. Вечером я имел встречу с профессорами. Ночевал у Андрея Амальрика. Утром 10-го меня поднял телефонный звонок. Звонила Зинаида: "Тебя лишили гражданства". Немедленно отправляюсь в Нью-Йорк. Всю дорогу не оставляет сожаление - почему не уехали вовремя.
Мы с женой намеревались пробыть в США только половину срока. Но я установил связь с видными американскими психиатрами и договорился о прохождении психиатрической экспертизы. Дело несколько затянулось, и мы не выехали, как намеревались, 1-го марта. В Нью- Йорке я быстро выяснил, что наш отъезд в начале марта состояться тоже не мог. Лишили меня гражданства, оказывается, еще 13-го февраля. Объявили 10-го марта. За что же лишили?
Оказывается "Григоренко П.Г. систематически совершает действия, несовместимые с принадлежностью к гражданству СССР, наносит своим поведением ущерб престижу Союза ССР..." Итак, "сама себя раба бьет, что не чисто жнет". 6,5 лет меня держали в специальных психиатрических больницах, утверждая, что я не ответственен за свои действия ныне и не был ответственен до того, как был заключен: по окончании заключения направлен под наблюдение психдиспансера. Тоже, значит, не ответственен. Но вдруг оказалось, что я злостный подрыватель престижа государства. Сумасшедший подрыватель престижа государства. Какова же цена такому престижу?
Нет, не подрывал я престижа государства, но и сумасшедшим тоже не был. Я, вместе с моими друзьями, принимал участие в борьбе за правовое общество, боролся против лжи, которая наряду с террором, является главным средством сохранения и укрепления власти партократии. Власть, родившаяся в подполье и вышедшая из него, любит в темноте творить свои черные дела. Мы же стремимся вынести их на свет, облучить их светом правды. Власть, стремясь уйти из-под света, изображает наши действия, как нелегальные, подпольные, пытается загнать нас в подполье.
Но мы твердо знаем, что В ПОДПОЛЬЕ МОЖНО ВСТРЕТИТЬ ТОЛЬКО КРЫС. Из подполья вышли крысы, захватившие власть над людьми. В подполье растится культура еще более страшных грызунов. И как бы они ни назывались - "красными ли бригадами", "ирландской армией", "эда". "черный сентябрь" или еще как - это крысы, с которыми человечество сосуществовать не может. Крысы добились изгнания меня с Родины, как до того изгнали Солженицына, Чалидзе, Максимова, а после Ростроповича, Вишневскую. Рабина... Но будущего у крыс нет. Мы вернемся на Родину и увидим наш освобожденный от крысиной напасти народ.