В подполье можно встретить только крыс…
Шрифт:
Эта могилка навсегда привязала Недовесов к Бердянску. Каждое воскресенье Ольга Ивановна, если не было ненастья, делавшего грунтовые дороги непроезжими, ехала «к Наденьке». Затем к ней «переселился» Семен Иванович. Его похоронили в головах у нее. Места рядом были закуплены для родителей.
Афанасий Семенович после похорон Нади еще неделю прожил в Борисовке. Все это время они были вдвоем с Ольгой Ивановной. Занятий в школе все эти дни не было. Но я прибегал ежедневно и по нескольку часов проводил с дедом Семеном. И даже наш Иван, который старался переложить на меня побольше хозяйственных дел, не ругал меня за эти походы. Потом Афанасий Семенович уехал в действующую армию и снова началась обычная школьная
У Ольги Ивановны было теперь страшно много работы. Она осталась в школе одна. И для двоих работы хватало, т. к. каждый вел два класса. Устройство школы благоприятствовало этому. Вдоль всего здания шел широкий коридор. Если идти от одного конца к другому, будешь иметь слева глухую стену, на которой приколочена вешалка для верхней одежды учеников. В самом конце этой стены — дверь в учительскую квартиру. По правую сторону тоже глухая стенка, в которой имеются две симметрично расположенные огромные (и по ширине и по высоте) двери. Во втором торце коридора такое же огромное окно, как и в первом.
Если открыть любую из дверей в правой стенке, окажешься в огромном классе. Перед глазами наружная стена, в которую почти сплошь встроены широкие и очень высокие окна. Справа на стене две симметрично расположенные большие классные доски. Напротив каждой из них полоса парт. Перед партами стол учителя. Все.
Занятия силами двух учителей ведутся так. В одной классной комнате одну из полос парт занимает первый класс, другую — третий. Во второй комнате — второй и четвертый класс. Между классами довольно широкий промежуток. Занятия ведутся так: один из классов пишет или самостоятельно решает задачи, другой занимается с учителем. За один урок учитель может несколько раз сменить характер занятий в каждом классе. Все зависит от искусства педагога. Наши Ольга Ивановна и Афанасий Семенович владели этим искусством мастерски. Во всяком случае у меня такое чувство, что я все время учебы имел непосредственное общение с учителем.
Но теперь Ольге Ивановне пришлось одной вести четыре класса. Как? Оказывается и это было предусмотрено. Стена, разделяющая классные комнаты — раздвижная. Ее иногда раздвигали еще в то время, когда Афанасий Семенович был дома. Когда кому-то из учителей надо было отлучиться или кто-то из них заболевал, другой его заменял, работая сразу в четырех классах. Теперь такое положение стало нормальным. Я по существу все четыре года учился в таких условиях. И это никак не отразилось на моем начальном образовании.
Я очень благодарен моим первым учителям, и я люблю их горячей сыновней любовью. Все, что во мне есть хорошего, заложено с их ведущим участием. И это не только мое мнение. Все, кто учился у Недовесов помнят и любят их до конца своей жизни. В этом я убедился, беседуя со многими их учениками. Никто их не забыл, все вспоминают с благодарностью, даже те, кто учился через «пень-колоду».
Я же благодарен еще и особо, главным образом Ольге Ивановне. Она руководила моим литературным образованием. Благородные герои Жюль Верна, Вальтер Скотта, Фенимора Купера
4. Отец Владимир Донской
Этой же весной в нашу церковь прибыл новый священник — отец Владимир Донской. Он сразу привлек к себе внимание даже таких людей, как дядя Александр, который, будучи глубоко верующим человеком, в церковь не ходил.
Священники, служившие в нашей церкви до отца Владимира, были простые сельские попы — не очень грамотные и не лишенные простых человеческих недостатков, указывая дяде на его непосещение служб Божьих, грозились отлучением от церкви. Умный и остроумный дядя быстро разбивал их в теоретическом споре текстами священного Писания, «доказывал», что в церковь ходить необязательно, что туда ходят преимущественно «книжники» и «фарисеи».
Буквально в первые же дни он столкнулся на этой почве и с о. Владимиром. На вопрос последнего: «Почему вы, Александр Иванович, на воскресном богослужении не были?», ответил с подчеркиванием: «А я считаю, что молиться можно и одному, дома».
— Молиться, конечно, можно и одному и в любом месте. Искренняя молитва к Богу дойдет отовсюду. Моисей тоже ведь молился в одиночку на горе Синай.
Дядя был явно ошарашен. Прежние его оппоненты вопрос моления дома или в храме делали основным предметом спора. И вдруг о. Владимир соглашается с дядей. И дядя опешил. Потом постепенно, приходя в себя сказал: «Я так думаю — незачем ходить на люди, показывать какой ты богомольный».
— Для этого не надо ходить в храм. Это грех большой. Ходить надо для молитвы, для того, чтобы душу раскрыть перед Господом в его храме.
— Вы же сами говорите, что возносить молитву Господу можно везде.
— Не только можно, а и нужно. Нельзя ограничиваться молитвой в храме. Начиная день — помолись, попроси у Господа благословения делам рук своих, садишься за стол и поднимаешься из-за него, возблагодари Господа за то, что дал тебе хлеб твой насущный, начинаешь работу, попроси благословения Господня. Готовишься ко сну, возблагодари Господа за то, что сил дал тебе и твоим родным с пользой прожить день прошедший, попроси снизойти своею благодатью на сон ваш трудовой. И это все ты делаешь в одиночку, там где тебя застало время молитвы.
Почему ты-то так делаешь? Кто тебя надоумил, кто научил? Ответ может быть только один: мы того не решаем, то нам привито с детства, то снизошло на нас от Бога через наших предков и через священное Писание. Но предки наши и священное Писание передали нам и моление в храме. Наши прародители Адам и Ева, Исаак и Иаков приносили жертвы Богу в храме. Сам Моисей не только на Синай ходил, но часто молился вместе с народом, который не только сам шел в землю Ханаанскую, но и храмы вез с собой, и развертывал их на стоянке и молился в них. И Бог благословил поход этого народа и привел его в желанную обитель.
Мысли твои, Александр Иванович, по поводу молений в храме не от Бога, не родители их тебе передали, не Бог ниспослал. Ты их сам придумал, а, вернее, дух тьмы тебе их подбросил. Он хочет отлучить тебя от людей, хочет лишить тебя наиболее могучей коллективной, очистительной молитвы. Хоть как бы искренне и часто мы не молились, общая молитва сильнее и Богу она угодна. Ты умничаешь, хочешь показать, что ты не такой, как все, а это грех, большой грех. Но ты совершаешь и другой, не меньший грех. Люди, никогда не видя тебя в церкви, начинают думать, что ты в Бога не веришь, то есть неправду думают о тебе. А недобро и неправдиво думать о другом человеке — большой грех. И в этот грех ввел твоих односельчан — ты. Но и это еще не все. Другие знающие и уважающие тебя, считая тебя неверующим, сами начинают сомневаться в Боге. И в этот грех тоже вводишь их ты.