В погоне за бурным сексом
Шрифт:
— Наверное, она на свидании или в кино с молодым человеком, — завистливо вздохнула Леся.
И подруги решили, что нечего ждать у моря погоды. А лучше подъехать к Нине завтра часикам этак к шести или в половине седьмого утра. Едва только сойдут с корабля на берег и сумеют отбиться от многочисленных поклонников, которыми обзаведутся, и — сразу к Ниночке. Так сказать, с корабля да на бал.
— Рано утром она точно дома будет. Она же не сумасшедшая, чтобы в шесть утра по городу носиться?!
И хотя с последней Лесиной фразой можно было
По этому поводу у Киры также возникли сомнения.
— Ты уверена, что стоит брать тетку с собой? Как бы она не отпугнула от нас потенциальных кавалеров.
— Да как тебе не стыдно! Если бы не она, то мы бы с тобой вообще никуда не поехали. Она все организовала.
— Но…
— И потом, как ты себе это представляешь? У нее же билет куплен. Не могу же я его выкрасть?
— Почему?
— Хотя бы потому, что не знаю, где она его прячет!
— А ты поищи.
Леся только фыркнула.
— Думаешь, чем я занималась с тех пор, как узнала про эту экскурсию. Пыталась найти билет!
— И не нашла?
— Нет!
— А ты еще поищи.
— Поищу.
И подруги расстались до вечера.
— Сбор во дворе ровно в десять вечера, — сказала Кира, звонко чмокая подругу в щеку.
Ехать на пристань было решено на Кириной машине. Чтобы потом на ней же ранним утром мчаться к Ниночке. И девушки расстались до вечера. Леся осторожно проникла в дом, надеясь, что тетка принимает ванну, ушла в магазин или гладит платье. Одним словом, страшно занята и не сможет отвлекаться на племянницу, которая вознамерилась порыться в ее вещах в поисках билета.
Но ничуть не бывало. Тетка Дульсинея хотя и была занята, пришивая на красный шелк бисер и золотую тесьму, при виде племянницы мигом отложила рукоделие и засуетилась возле нее.
— Миленькая ты моя! Где же ты целый день-то шастала? Нам скоро с женихами знакомиться, а на тебе лица нет. Бледная вся!
— Сейчас приму душ и порозовею.
— И покушать! — засуетилась тетка. — Покушать нужно! А где твоя вторая девочка? Кира, так ее зовут? Что же ты ее к нам поужинать не позвала? Она ведь одна живет? Наверное, вечно на диете. Худая как щепка! Звони ей. Пусть приходит.
— Она не придет.
— Вот жалость! А я и супчика с куриными потрошками сготовила! С картошечкой, с вермишелькой. Да ты глянь! Это же прелесть какая, а не вермишелька! Вся звездочками. Крохотными-крохотными! Я целые две тарелки съела, до того вкусно оказалось.
Но Леся не хотела вермишельки. Она хотела привести себя в порядок. Смыть следы усталости и уложить волосы. Но от супа открутиться не удалось.
— Вкусно? — допытывалась у племянницы тетка. — Ах, жалость какая!
— Что тебе жалко?
— Девочку твою жалко. Подружку. Ведь и без ужина останется.
— Тетя, а откуда ты узнала, где их нужно покупать? И откуда знала, что они такие в природе вообще существуют?
Но тетка Дуля отвела глаза.
— Да это не важно, Лесенька.
— Ты что, рекламное объявление увидела?
— Вот именно! — обрадовалась тетка. — Рекламу увидела!
— Все равно не понимаю. Какая реклама, если у них билеты влет расходятся?
— И я к чему веду! — воскликнула тетя Дуля. — Я ведь и на твою подружку рассчитывала. Да не оказалось в кассе трех билетиков. Только два! Тебе и мне!
— Не переживай, тетя. Кира себе уже купила. В другой кассе.
— Да ты что?! Вот хорошо! А то я уж думала ей свой билетик отдать. Отправить вас, так сказать, на разведку. Вы обе девушки молодые, видные да энергичные. Все там разузнаете хорошенько. А мне самой, если уж вам понравится, в следующий раз поехать. А теперь вот как хорошо получилось! И вы поедете! И мне не так страшно будет!
И как после такого вступления Леся могла обидеть тетку? Она даже не стала искать злополучный билет, который жестокая Кира поручила ей отнять у тетки. Леся вздохнула и отправилась в ванную. Однако очень скоро ей пришлось о своем благородстве горько пожалеть. Очень, очень скоро. Буквально в тот момент, как она вышла из ванной комнаты.
Выйдя, Леся застыла на месте, увидев перед собой нечто огромное, красное и переливающееся словно жар-птица.
— Что это? — ахнула она.
Красное и мерцающее повернулось. И Леся с содроганием увидела очень довольное лицо своей тетки. Она улыбалась племяннице широко и приветливо.
— Лесенька, как тебе мое новое платье?
— Просто нет слов! — выдавила Леся, у которой в самом деле слов не было.
Платье было просто кошмарное. На него пошло не меньше десяти метров ярко-алого шелка, который весь искрился и переливался благодаря нашитому на него бисеру, стеклярусу и каким-то золотым нитям. Так вот чем занималась ее тетка, когда Леся пришла домой. Украшала свое платье!
— Красиво получилось? Я его своими руками сшила.
— Ох!
Сидели эти десять метров жесткого шелка на родной Лесиной тетке с изяществом консервной банки. Огромных размеров. Красной. И обильно украшенной золотом.
— Не будет мне в нем холодно? Может быть, шаль накинуть?
Затуманенным глазом Леся увидела, как ее тетка набрасывает нечто пестрое на свои шикарные белые плечи, оставшиеся обнаженными в этой конструкции из ткани и бисера. При ближайшем рассмотрении пестрым оказалась тонкая шаль в трогательных гномиках. Тетке с ее монументальностью гномики были решительно противопоказаны. А в сочетании с красным платьем они выглядели хуже не придумаешь.
От шали тетку удалось отговорить. Но тут до Леси наконец дошел смысл всех этих приготовлений.