В погоне за Иштар. Хроники Эпохи Взлета

Полоскова Дина

Этот яркий свет ударил в глаза, потому что этот мужчина, которым я была, вышел из своей пещеры. Он переживал неописуемое блаженство - все, к чему он стремился, он получил в этой дивной стране, которой нет и не было никогда на карте...

Ясное, открытое пространство ума... Он не слышал ни одной мысли, которая была бы непонятна ему, закрыта. Он осознавал не только свое, человеческое существование, но и весь мир. И эта простая мудрость была ясная и доступная лежала перед ним, как на ладони.

Он переживал, проживал, ощущал бурление, течение, изменение

самой жизни, и не видел эту самую жизнь отдельно от себя. Не чувствовал как что-то запредельное, неподвластное осмыслению. Она была здесь - игривая, изменчивая, текучая и бесконечно глубокая, прямо здесь, прямо сейчас, и он даже не был частью ее, он был самой жизнью.

И это самое ощущение своего всемогущества, целостности и глобальности, когда любые возможные миры ощущались им, переживались не более, чем мимолетные и преходящие солнечные лучи... То самое, что вмещает в себя и эту небывалую прежде ясность и кипение самой жизни, ее непрекращающуюся игру... Он точно знал, что поиск его наконец-то завершен, в этом не оставалось никаких сомнений.

И это все, все, о чем невозможно было даже мечтать, дала ему Она...

При мысли о Ней, он испытал привычную волну сладкого трепета в каждой клеточке своего тела, каждом потаенном уголке своего ума.

Она действительно благоволила к нему, наградив за все перенесенные страдания и долгие годы безуспешной практики.

Она была с ним всегда, неотлучно, Ее лицо стояло перед его глазами, даже когда он не разглядывал Ее лик, изображенный на танкха.

Она улыбалась ему из зелени деревьев, из благоухания цветов, из самой сути солнечного света.

Она являлась ему в самых разных своих формах, самых разных проявлениях, демонстрируя множество лиц, и каждое из этих лиц было ему знакомо.

С улыбкой на своем немолодом, некрасивом лице, он спустился к ручью для совершения омовения. Потому что прикасаться к изображающей Ее статуе надлежало в абсолютной чистоте тела и помыслов.

Сегодня особенный день, когда он самолично поднесет Ее статуе особые дары в знак своей безграничной благодарности.

Возвращался в пещеру он всегда с замиранием сердца - а вдруг случилось непоправимое, и драгоценная статуя исчезла? Нет, ничего такого не случилось, Иштар стояла перед ним, как всегда сияя своей неземной, непонятной человеческому разуму красотой.

Трижды склонившись перед ней, он приступил к ритуалу.

Голову украсил венцом Эдена, имя которому Шугур.

На лоб накинул ленту 'Прелесть чела'.

Подвел прекрасные глаза притираньем 'Приди, приди'.

В руки вложил знаки владычества - жезл и бич.

Тонкую, длинную шею, украсил лазурным ожерельем.

Полные груди прикрыл сеткой 'Ко мне мужчина, ко мне'.

Бедра укрыл повязкой 'Тамар', одеяньем владычиц...

Внезапно все закончилось, смешалось, скомкалось, сменилось темнотой, оглушительным грохотом, под ногами заходила земля и я почувствовала, как проваливаюсь в эту темноту, которая не переставала трясти меня и звать голосом мистера Эддара:

– Тара! Истар! Тара, проснись!

Нет,

это не было землетрясением, а всего лишь нашим капитаном, который сидел на моей кровати и бесцеремонно тряс меня, повторяя мое имя.

Не спится же человеку...

Стоп! Ночью! В моей комнате! Ну уж это слишком...

Звук пощечины объяснил ему, что я вполне проснулась.

– Мистер Эддар!..

Я была просто полна негодования, и преисполнена желания прямо сейчас объяснить этому нахалу все преимущества привычки стучаться, когда входишь в каюту к девушке, а также крайнего нежелательства посещения вышеупомянутых кают в ночное время, но он меня опередил.

– Что тебе снилось, Тара? Отвечай немедленно.

Мне что-то снилось?

Точно! Этот гад прервал такой сон!..

Мистер Эддар ловко перехватил мою руку, видимо сочтя, что одной пощечины для него достаточно на сегодня.

– Не раздумывай, а то забудешь. Что тебе снилось?!

Забуду?! Такое?!

Я щелкнула выключателем и перевела взгляд на свои татуировки... Ну надо же, как во сне... Но было во сне кое-что еще, показавшееся мне смутно знакомым...

– Тара?!

– Мистер Эддар, мне снилось, что я странствующий монах, который совершает какой-то религиозный обряд, если я не ошибаюсь... Ну, как объяснить ему все те состояния, что я переживала во сне, будучи этим самым монахом?!

– Какой обряд? Ты помнишь?

– Я сидела на полу, ноги вот так скрещены... Перед статуей... Одевала на нее украшение за украшением... По-моему, даже подвела ей глаза краской... Не помню всего, там много всего было.

– Постарайся вспомнить, Тара, это очень важно.

Я задумалась, уставившись на нахмуренные брови мистера Эддара. Как назло, думалось совершенно о другом.

– Попробуем по-другому: если я покажу тебе изображения предметов, ты сможешь вспомнить, их ли ты видела во сне?

Я сначала пожала плечами, а потом неуверенно кивнула. Думаю, что смогу. А по какому поводу кипишь-то?

– Твои татуировки, Тара. Они опять светились синим. Так, как в тот раз. Как будто ты взаимодействовала с ключом.

Я недоуменно посмотрела на жезл и бич - но они оставались привычными рисунками на моей коже.

Вот... мистер Эддар перевел орм в режим пространственного изображения, демонстрируя мне фото рисунков, выполненных на желтоватой бумаге, похожей на папирус. Изображения были древними, довольно грубой работы, но я узнала их. Это действительно были украшения из моего сна.

Я кивнула.

– Но почему татуировки светились?

Лицо мистера Эддара осветило невиданное мной до сих пор удовольствие.

– Потому что твои сны, Тара, - он замолчал, а потом на мой взгляд безумно рассмеялся, - Эстель думает, что украла единственный ключ... Но она и понятия не имеет о моем тайном оружии, - капитан подмигнул мне, - Твои сны - и есть ключ, Тара! Ты - живой ключ к сокровищам Иштар!

И не обращая внимания на мои слабые - от неожиданности, конечно - протесты, подхватил на руки и закружил по каюте.