В погоне за Иштар
Шрифт:
Взгляду Яклина предстала не иначе, как сама Властительница Небес, сошедшая на грешную землю Зиккурата. Освещаемая багровым светом красного солнца, женщина выглядела бесконечно юной и бесконечно порочной одновременно. Ее совершенство как будто просило – возьми меня, покори! Возвысься до меня или опусти меня в самую бездну порока, направляя своей уверенной десницей… Кровь внезапным напором ударила по вискам Яклина, забурлила, запенилась, принося ощущение возвышенности духу и опьянение мозгу. Ему захотелось схватить эту женщину, впиться жадным, беспощадным поцелуем в ее полуоткрытые розовые губы, в нежную шею с пульсирующей на ней голубой жилкой, в гладкие, как слоновая кость, плечи! Мять ее пышное,
Это была его, Яклина, ожившая мечта!
И он должен получить ее – во что бы то ни стало!
Любой ценой!
– Любой ценой, - прохрипел Яклин, с трудом разлепив пересохшие губы.
– Да ты что, чужеземец, - окликнул его дюжий чайщик, когда носилки скрылись из виду. Он не мог слышать слова Яклина, но не мог также не проследить за его взглядом, и не прочитать дерзкого вызова, написанного на твердом смуглом лице.
– Ты что, - повторил он, - Это же сама Цалибу Дева-Иннатха! Или тебе не дорога твоя никчемная жизнь? Или не знаешь ты, что бывает с теми, кто осмеливается вот так смотреть на нее?
Яклин не слушал его слова. Мыслями он был очень далеко.
Глава 15
Зиккурат
Между тем властительница грез того, кто утром вошел в город-крепость Цала Исиды в одеждах бродячего писца или умема, благополучно добралась до мраморных стен своего дворца.
Подождав, пока ловкие руки служанок разденут ее, Иннатха шагнула в прохладные воды овального бассейна, и проплыла до противоположного борта. Отмахнувшись от слуги с простынею, она, наслаждаясь стекающей с тела водой, которая, впрочем, сохла на полдороге, прошествовала на огромную веранду, выходящую в пышущий своим великолепием, и наполняющий воздух благоуханными ароматами, сад.
Сделав знак рукой служанке, которая тотчас принесла Цалибу только что приготовленного щербета из ароматного мандаринового сока, Дева Иннатха отдала свое тело в смуглые руки умелых массажисток.
Сегодня ей было скучно, и ничто не радовало ее – напрасно источали неземные ароматы цветы ее сада, напрасно старались, перебирая пальцами струны своих инструментов музыканты, напрасно старались повара, готовя излюбленные лакомства Цалибу – Дева Иннатха не замечала ни запахов, ни вкусов, ни звуков музыки. Она не захотела вести ученую беседу со специально приглашенными в Цал Исиды чужеземными умемами, отказалась от партии в шахматы, а также шашки и кости.
Озабоченная таким состоянием госпожи, верная Ферната, зная, чем это настроение может обернуться для тех, кто находится ближе всего, осмелилась предложить Цалибу привести кого-нибудь из гарема. Цалибу Дева-Иннатха не ограничивала свой гарем одними лишь мужчинами – с одинаковым удовольствием она развлекалась и с женщинами, или же развлекалась отдельно от женщин, смотря что можно назвать развлечением…
В ответ Цалибу смерила Фернату таким взглядом, от которой у той затряслись поджилки, и девушка будто бы почувствовала костлявую руку смерти на своем горле. Но Слава Бесценной, Цалибу передумала, и позвала к себе Лилину, одну из своих любимиц.
Заранее прослышав о настроении Цалибу, Лилина
Но на этот раз для Лилины все прошло безболезненно: изредка изгибая в некоем подобии улыбки полные губы, Дева Иннатха ни разу не прервала ее ритмичных, полных страсти движений, и даже наградила горстью крупного розового жемчуга, когда отпускала.
Когда Лилина удалилась, и Ферната явилась, чтобы проконтролировать процесс омовения Цалибу, она доложила ей о прибытии во дворец двух шпионов.
– Какие новости они принесли? – изогнула тонкую, как серп молодого месяца бровь правительница.
– О великая! Доподлинно известно, что сюда движется старший сын Цали Сумузи.
Довольная улыбка, озарившая надменное лицо Цалибу, нектаром пролилась на сердце Фернаты.
– Значит, сын Цали Сумузи, - довольно промурлыкала Дева Иннатха, - Значит, Цалу Таммуз нужна помощь… Или Цали Сумузи решил сосватать меня за своего сына.
Она сделала знак рукой служанке, и та поспешно, и с легким сердцем, удалилась.
Цалибу Дева-Иннатха довольно улыбнулась белой луне и многообещающе – едва заметному месяцу красной. Значит, старший сын соседнего Цала намерен просить ее руки. Это хорошая новость.
Она же, в свою очередь, намерена просить у него полного истребления кхастла Бравиш.
И когда последний бравиум уйдет по кровавой лунной дороге к праотцам, она, Цалибу Дева Иннатха, завладеет бесценной Статуей.
Глава 16
Чтобы люди не теряли веры
В Великую Силу
Десяти драгоценностей,
Древними оставлен ключ к их тайнам.
Но я, эманация богини,
Давшая нерушимый обет,
Хочу подарить миру
Еще один, живой ключ.
Эмахо!
Я отложила наушники от диктофона в сторону. Пожалуй, на сегодня хватит. До Зиккурата еще уйма времени, а я уже почти выучила язык этой планеты. Не смотря на гипнотический метод изучения, зиккуратский давался не так просто, и дело было даже не в моих средних способностях к языкам. Что-то было неладное с самой структурой, система два раза сбоила и, грубо говоря, перезаписывала на мой мозг всю информацию заново. На протяжении всего обучения, меня не покидало ощущение некой разорванности, разобщенности зиккуратского. С одной стороны слов в словаре было – хоть отбавляй, грамматика не сложнее, чем в земных языках, а что-то как будто мешало осознать его логичность. В зиккуратском не было целостности, которая присутствует в любом языке, возникшем естественным образом. И это что-то, что я не могла уловить, мне, как культурологу знатно действовало на нервы. Язык –достояние культуры народа. Несмотря на то, что планета открыта сравнительно недавно, ее история насчитывает миллионы лет, а значит, язык как культурное наследие сам по себе должен содержать в себе ключи ко многим разгадкам истории целой цивилизации. Так вот, этих самых ключей в зиккуратском не было. По крайней мере, я не могла их различить, и мое обучение каждый раз заканчивалось неизменной головной болью.