В погоне за мечтой
Шрифт:
Впрочем, сейчас не время предаваться тоскливым мыслям – мать непременно что-нибудь заподозрит, а Эллин, хотя и старалась быть с ней откровенной, понимала, что мать никогда не смирится с тем, какое место занимает в жизни ее дочери скандально известный Клей Инголл. Конечно, он сильно изменился с тех пор, когда наравне с другими рок-звездами шестидесятых пользовался репутацией необузданного дикаря, но если прислушаться к тем обвинениям, которые бросала ему бывшая жена, прошлое Клея начинало казаться на редкость тихим и мирным. Если бы Эллин не знала его так близко, она, вероятно, приняла бы сторону Нолы, поскольку по внешности и манерам Клея невозможно было догадаться о том, какой он добрый и
Едва Эллин ступила на порог, у нее потекли слюнки. В доме витал восхитительный аромат мяса в горшочках, любимого блюда матери. Мать хлопотала на кухне, она рассеянно помешивала соус, не отрываясь от телевизора.
– Чем бы мне заняться? – спросила Эллин, пробуя соус.
– Накрой стол, милая, – ответила мать, продолжая следить за похождениями Люси. – И подай отцу пиво.
Эллин посмотрела на часы, висевшие над раковиной. Каждый день в шесть пятнадцать отец пил пиво. И уж конечно, Нине Шелби не было нужды смотреть на циферблат, чтобы узнать о приближении заветной минуты.
Эллин почистила себе морковку, откупорила бутылку «Будвейзера» и поставила ее на деревянный столик, у которого сидел отец. Фрэнк, не отрывая взгляда от экрана, протянул руку и взял бутылку. Эллин громко захрустела морковкой. Бутылка на мгновение замерла у отцовских губ, потом он продолжил пить, словно ничего не случилось и рядом не было ни души.
Программа подошла к концу, и они устроились у старого кухонного стола, исписанного именами рабочих и детей, побывавших здесь за долгие годы. Эллин окинула столешницу взглядом и без труда отыскала имя Мэтти, начертанное самыми крупными буквами и обведенное рамкой с цветочком внизу. Мэтти ежегодно гостила у Шелби с тех пор, как ей исполнилось пять лет, а Эллин – четыре. Она неизменно приезжала одна, поскольку ее братьев тянуло в другие места, а тете Джули было отказано от дома, как и дяде Мелвину, – с того самого дня, когда они поженились. В молодости тетя Джули была певичкой в ночном клубе. Мать по секрету сообщила Эллин, что там она раздевалась перед мужчинами до пояса. Эллин впервые познакомилась с дядей и тетей, только когда поехала учиться в колледж. Отправляя Мэтти в Небраску, родители сажали ее на самолет в Нью-Йорке и поручали заботам стюардесс. Эллин от всей души завидовала свободе, которой пользовалась сестра. Она по-своему любила родителей, но, побывав однажды в гостях у дяди и тети, не переставала мечтать, чтобы в ее доме воцарились такое же веселье и непринужденность, как в доме Мэтти.
– Как поживает Мэтти? – спросила Нина, словно угадав мысли Эллин. – По-прежнему работает в кафе?
Эллин кивнула, отправляя в рот ложку.
– Угу, – отозвалась она и, прожевав, добавила: – На прошлой неделе у нее было прослушивание. Ей предлагают постоянное место певицы в клубе на бульваре Сансет.
Мать бросила взгляд на мужа. Лицо Фрэнка оставалось каменным.
– Очень мило, – произнесла она и, вновь повернувшись к Эллин, осведомилась: – Но ведь она, кажется, хотела стать актрисой?
– И сейчас хочет, – подтвердила Эллин. – Беда в том, что начинающие актрисы мало зарабатывают, а Мэтти должна платить за жилье. Кстати, чуть не забыла. Я привезла несколько снимков нашей квартиры в Вэлли-Виллидж. Покажу после ужина. – Нина кивнула, и Эллин продолжила: – Честно говоря, я подумываю обзавестись отдельным жильем. Если Мэтти станет певицей, я перееду на другую квартиру, но только после того, как увижу, что она способна содержать себя.
– Может быть, она пригласит другую компаньонку? – спросила Нина.
Эллин уже собиралась сказать, что Джин, приятель Мэтти, изнывает от желания поселиться вместе с ней, но решила не раздражать отца.
– Думаю, так она и сделает. Нужно лишь найти подходящего
Некоторое время они ужинали молча. Потрескивание дров в камине и едва слышный шорох ветра за окном создавали ощущение уюта и покоя; казалось, окружающий мир стал чем-то очень далеким. Наконец Нина и Эллин разговорились вновь. Следуя давней привычке, они старательно избегали тем, которые могли расстроить или разгневать Фрэнка. Время от времени и он вставлял слово, обращаясь исключительно к жене. Он расспрашивал о помощниках, делился видами на урожай, сказал, что нужно прополоть сорняки, прежде чем начнется уборка. Эллин видела, как тяжело матери разрываться между двумя любимыми людьми, но вместе с тем она сознавала бессмысленность попыток привлечь к себе внимание отца. Он был слишком упрям, чтобы смягчиться, и в своем упрямстве зашел чересчур далеко, чтобы пойти на попятный.
– Ты приедешь на День благодарения? – поинтересовалась мать, когда они с Эллин убирали со стола остатки черничного пирога.
Эллин на минуту задумалась, потом кивнула:
– Постараюсь вырваться. – Вспомнив о Клее, она принялась гадать, как он собирается провести праздник. Может быть, с детьми? Эллин знала, что Клей нипочем не упустил бы такую возможность, но требовалось разрешение Нолы, которое он вряд ли получит. Согласится ли он приехать сюда, к ее родителям?
Мать стала мыть посуду, а Эллин, взяв с полки чистое полотенце, вытирала тарелки насухо. Невольно улыбаясь, она представляла себе сорокашестилетнего рок-музыканта с его замашками кинозвезды, в потертых джинсах и туфлях крокодиловой кожи за одним столом с Фрэнком и Ниной Шелби на ферме в штате Небраска. Эллин едва сдерживала смех. Она ничуть не удивилась бы, согласись Клей ездить с родителями в церковь по воскресеньям, помогать рабочим валить лес или ухаживать за соей. Он обожал время от времени сменить образ жизни, любил общаться с людьми, каких не встретишь в Лос-Анджелесе.
Но представить себе, как родители воспримут появление Клея, было невозможно. При одной мысли об этом Эллин с глубокой жалостью подумала, какое унижение испытал бы отец в компании Инголла, как тяжело ему было бы узнать, сколь важное место в сердце Эллин занимает человек, жизнь которого начисто отвергает те надежды, которые Фрэнк связывал с будущим своей дочери. Вероятно, со временем он мог бы привыкнуть к джинсам, «Оскарам» и гитарам, однако никогда не смирился бы с тем фактом, что Клей прежде был женат. Да, Клей расстался с супругой, но Фрэнку от этого не стало бы легче; наоборот, это только усугубило бы положение, поскольку в глазах отца Эллин развод выглядел одним из самых тяжких грехов.
В следующий раз Эллин встретилась с отцом и матерью лишь назавтра, поздним утром, когда родители, нарядившись в воскресные костюмы, собирались отправиться в церковь. Поскольку к их возвращению Эллин должна была уехать, прощаться следовало именно сейчас, до того как Фрэнк и Нина усядутся в пикап.
Расставание всегда оказывалось нелегким испытанием для Эллин. Ей было неприятно уезжать, не выяснив отношения с отцом, хотя последние два года она практически потеряла надежду. Нина полагала, что со временем все наладится, но прошло уже более семи лет, а дело не сдвинулось ни на шаг.
Эллин с матерью вышли из дома и двинулись к автомобилю. Холодный ветер поднимал с земли пыль и разносил по двору сухие листья, весело посвистывая в щелях старого тракторного гаража. Воздух был кристально чист, в голубом небе светило яркое солнце, а стручки фасоли набухли, готовые вот-вот лопнуть.
Фрэнк уже развернул машину и выбрался из салона. На его чуть побледневшем лице угадывались растерянность и нетерпение. Заметив его, Эллин удивилась. Как правило, отец старался избегать прощаний.