В погоне за местью
Шрифт:
— Что же нам делать, Рейчел? — спросил дядя.
Я промолчала. Чуть позади по обе стороны от меня стояли братья Альтман. Будто стражники, что привели меня на казнь.
— Молчишь? — хмыкнул Ричард, и сделал шаг ко мне. — Как же ты похожа на Маринетт. Сестра тоже до последнего держала планку. Даже смерть приняла с присущей ей высокомерностью и превосходством.
— Это признание? — прохрипела я.
Ричард, усмехнувшись, хмыкнул.
— В тот день… Когда ты поехала исполнять мое поручение, Маринетт вызвала меня к себе как какую-то секретаршу… Она все поняла, все узнала. Вытащила наружу все мои
Дядя слегка посмеялся. Видимо его позабавило то, что всплыло в его памяти.
— Я столько лет оправдывала тебя, столько лет защищала тебя, содержала, выгораживала… — ее слова, — повторил Ричард голосом тети. — Как она негодовала, что я надрессировал ее так горячо любимую племянницу на выполнение более грязной работы, на которую эта старая идиотка никак не соглашалась и не решалась. Она абсолютно не понимала, что невозможно вести дела чисто, если хочешь заработать много денег. А мы их только теряли. Я не хотел ее убивать. Так получилось. Не рассчитал силы. Хотя это было даже к лучшему. Останься Маринетт жива, пришлось бы разбираться с более трудными задачами. А с ее смертью отсеялась добрая часть моих забот.
Ричард ухмылялся, но в его глазах горел мстительный огонь. Воспоминания о сестре подогревали его гнев, злобу, обиду.
— После смерти нашего брата, я немного сдал, чтобы не раскрыть себя перед ней. Хотя твой отец — мой глупый старший братик — многое нарыл на меня и хотел уничтожить. И если бы не та авария… Я успел позаботиться о материалах. И Маринетт ничего не успела узнать. Да будет земля пухом им обоим и твоей матери — милой и нежной Миранде. Даже ее брат забрал у меня.
Я не смогла скрыть своего изумления, что развеселило дядю.
— Да, Рейчел, представь. Я любил твою мать, а она предпочла Ксандра. Конечно, он всегда был самым красивым, самым богатым и перспективным женихом, чем я. Я ненавидел Ксандра за это. Но если бы он не лез в будущем в мои дела, то остался бы жив.
Я замерла и даже перестала дышать. Ричард заметил это и засмеялся.
— Ох, Рейчел. Порой ты меня удивляешь. Такая умная, но не смогла сложить два плюс два. Ты так легко поверила в мой рассказ, что я даже удивился. Все ждал, когда же до тебя дойдет. Но видимо эмоции тебя захлестнули и затуманили твой здравый и рассудительный ум. Я всегда видел, как резко ты реагируешь на тему гибели родителей. И был прав, когда решил использовать эту твою слабость против тебя и Штейна. Натравить тебя на него было просто гениальной идеей. Но, к сожалению, двух зайцев одним ударом устранить не получилось. Ты стала сдавать. И сдала на столько, что теперь мы здесь.
— И теперь ты планируешь убить и меня, дядя? Убить меняздесь? — мой голос был хриплым, но громким.
Ричард захохотал.
— А ты еще сомневаешься в этом?
Я промолчала.
— У тебя разве нет вопросов ко мне, прежде чем воссоединиться с родителями и Маринетт?
Я снова промолчала, что вызвало новую усмешку у дяди.
— Я думал, ты поведешь себя иначе, когда узнаешь. Но ты ведь знаешь обо всем уже давно или я не прав? Почему ты не пришла ко мне за возмездием и продолжала исполнять мои приказы?
Я не знала, что ответить на это. И продолжила молча стоять на месте.
— Ты слишком гордая, чтобы
Неожиданно в кустах по правую руку от меня хрустнула ветка. Мы все повернулись на звук, но в темноте ничего не увидели. А вскоре тишина вновь поглотила храм. Я медленно повернула голову и встретилась глазами с дядей. Хоть я не просила, он продолжил объяснить смысл своих поступков.
— Я рассчитывал занять место главы дома после Ксандра, но Маринетт и мой покойный братик обыграли меня. Точнее Ксандр уже знал, что я темная лошадка в семье. И быстро переписал законы наследования поста главы семьи Беррингтон. Следующей главой стала наша сестренка, и мне пришлось быстро переигрывать свою партию, чтобы не засветиться.
Ричард достал сигару и закурил ее. Он был нервным и возбужденным. Казалось, он давно ждал момента, чтобы во всем признаться. Огонек от зажигалки казался ослепительным. На некоторое время перед глазами еще появлялся призрачный огонек куда бы я не посмотрела. Выпустив первую партию дыма, дядя продолжил изливать душу:
— Я знал, что был любимчиком у сестры с самого детства и воспользовался этим. Я подделал многие факты, чтобы все следы привели к Штейну — старому другу Беррингтонов. На мое счастье Маринетт, убитая горем, проглотила все, как и ты.
И все же мне пришлось на время залечь на дно. Я терпеливо ждал, когда все уляжется. И позже стал снова распространять свое влияние. Маринетт же продолжала вести честную игру и лично занялась твоим воспитанием. А я лишь наблюдал со стороны и оценивал ситуацию. Ты росла. Стала проявлять интересные таланты. И тут у меня родился новый план. Почему бы не использовать тебя. Я уже знал к тому времени, что ты умеешь находить информацию у конкурентов, не оставляя следов.
Именно я оплатил твое обучение более интересным вещам. Я планировал вырастить из тебя верную собачку. И по началу все шло по плану. Но чем старше ты становилась, то сильнее проявляла характерные черты нашей семьи. Упрямство, гордыня, высокомерие. Стала задавать неудобные вопросы Маринетт, из-за чего у моей сестры стали появляться подозрения. Меня успокаивало то, что ты не претендовала на место главы. Но сестра жаждала поставить тебя на это место.
Я внимательно слушала дядю. Было так глупо ничего не видеть. А ведь за нашими с Маринетт спинами Ричард строил такие планы, вел двойную игру, планировал наши судьбы, не брезговал испачкать руки кровью своих родных. Как мы смогли упустить такие кричащие вещи?
— Все изменилось втотвечер. Все карты были против меня. Откуда-то объявился Штейн, который не вылезал из своей берлоги долгие годы. Стал мне вставлять палки в колеса. Связался с Маринетт. И произошло то, что произошло. Мне осталось только подстроиться под обстоятельства. На тебя у меня были свои планы — уговорить тебя отдать мне должность и остаться подле меня в качестве моей верной собачки, как ты же сама однажды выразилась. Но, к моему сожалению, ты все-таки выразила желание занять пост по истечению года, когда тебе исполнится двадцать пять.