В погоне за мощью

Мак-Нил Уильям

Существует также характерный признак новых постоянных армий, не имеющий аналогов в XV в., и являющийся достаточно важным, чтобы быть рассмотренным в данной книге. Лувуа имел подчиненным инспектора – подполковника Мартине, чье имя стало в английском нарицательным для безустанной требовательности в мельчайших вопросах дисциплины. Мартине самым блестящим образом преуспел в этом деле. Инструкции, полученные им в 1688 г от Лувуа, предписывали ему не менее как следующее:

«…Вы должны приказать им (назначенным пехотным офицерам) быть в расположении каждый день при смене караула, и обучать солдат приемам обращения с оружием, а также передвижениям вперед, направо и налево дабы приучить их маршировать малыми подразделениями.» ( 7*)

Марш

в плотном построении, XVIII в.

Выполнение марша и перестроение больших человеческих масс в предписанный порядок требовало бесконечных тренировок. Схема (вверху) показывает, как полк двухбатальонного состава (12 взводов) перестраивается из линейного порядка в атакующую колонну. Рисунок внизу показывает полк после завершения перестроения и готовый атаковать противника. Подобная подготовка оказывала мощное психологическое воздействие на солдат, создавая и укрепляя чувство единства и боевого братства в мере, которую сами обучающие смутно представляли.

Denis Diderot, A Diderot Pictorial Encyclopedia of Trtades and Industry, edited by Charles Coulston Gillespie (New York: Dover Publications, 1959; vol. 1, pl. 67). Facsimile reproduction from original Paris edition of 1763.

Разумеется, в желании Лувуа, чтобы солдаты маршировали должным образом, нет ничего нового; однако история муштры в евро пейских армиях в предшествующие времена остается малоизученной. Швейцарские и испанские пикинеры в построении «ежиком» маршировали под бой барабана,( 8*) стремясь поддерживать возможно более плотный строй и не оставлять разрывов, которыми не преми нула бы воспользоваться неприятельская конница. Другие пехотные подразделения еще с шумерских времен маршировали в строю, одна ко до этого ни одна армия, насколько мне известно, не уделяла этому столько времени – будь то на гарнизонной службе, в походе или при осаде. Лувуа и его подчиненному Мартине удалось добиться своего – постоянная строевая подготовка стала обязательной для солдат, сдавших наряд в карауле. В чем причина их успеха?

Ответ в том, что до Лувуа уже два поколения командиров обнаружили, что муштра делает солдат более послушными и значительно повышает их эффективность в бою. Человеком, установившим новые стандарты подготовки, был Морис Нассау, принц Оранский (1567 – 1625 гг.), капитан-генерал Голландии и Зеландии с 1585 г. и до самой своей смерти, а также других голландских провинций в разные периоды.

Морис был человеком с университетским образованием, специализировавшимся в математике и истории эллинистического периода. В разрешении проблемы борьбы с испанцами в Нидерландах он обратился к истории Рима, и переработал опыт обучения искусству войны, почерпнутый у Вегеция и Элиана( 9*) и других авторов классического периода.

Морис Оранский не подражал слепо римским моделям, а являлся автором трех нововведений, нехарактерных для европейских армий его времени. Одной из них была лопата (римские солдаты обычно обносили свои полевые лагеря земляным валом). Мориц сделал то же самое – и пошел дальше, поручив солдатам окапываться во время осад вражеских городов и укреплений. До него это было несвойственным большинству европейских армий, поскольку отрывать траншею или насыпать земляной вал для укрытия считалось занятием, несущим некий оттенок трусости. При необходимости осаждающая сторона попросту нанимала рабочих из близлежащих селений. Однако для армий принца Мориса лопата была куда более могучим оружием, чем шпага или мушкет. Вырыв систему укреплений по внешнему периметру, осаждающие могли обезопасить себя от нападения сил, пробивающихся на выручку осажденным. Это позволило резко снизить уровень потерь; в то же время войска Мориса методично отрывали укрепления все ближе и ближе к укреплениям противника – пока штурм не становился возможным. Осада приобрела характер инженерного предприятия, т. е. перемещения огромного объема грунта, а основным занятием солдат-работа с лопатой. Тяжелый физический труд возымел еще один эффект, пресекая безделье и разложение, свойственные осаждающим армиям более ранних времен. Принц Морис не оставлял безделью ни единого шанса-в свободное от рытья время солдаты отрабатывали строевые приемы.

Совершенствование систематической строевой выучки было вторым и самым важным нововведением Мориса на основе

римского опыта. Он заставил мушкетеров отрабатывать приемы перезаряжания оружия; пикинеры раз за разом отрабатывали правильное положение пик на марше и в бою. Опять же, все это не было в новинку -все армии обучали новобранцев, однако ранее процесс считался завершенным по достижении знакомства с азами предмета. Принц Морис и здесь проявил отличавшую его систематичность: после тщательного анализа сложного процесса заряжания мушкета( 10*) он разделил его на 42 последовательных действий, дал каждому из них обозначение и команду, выкрикиваемую для его выполнения. Его солдат стали обучать одновременному выполнению действий – в результате весь процесс был синхронизирован, и к моменту залпа подразделение подходило сообща. Слаженность залповой стрельбы оказывала на противника шокирующее воздействие, а главное, солдаты производили все действия значительно быстрее и почти никогда не ошибались в последовательности. Таким образом, эффективность ружейного огня значительно возросла, и Морис смог увеличить число мушкетов в соотношении к пикам.

Он также наладил маршировку – подразделения стали ходить в ногу по заданному маршруту в разных направлениях, перестраиваясь из колонн в линию и обратно. Самым важным маневром, отрабатываемым войсками Мориса, был обратный марш: произведя залп, шеренга аркебузиров или мушкетеров проходила сквозь строй и выстраивалась за последней шеренгой, где перезаряжала оружие. К моменту, когда эта шеренга была готова к следующему залпу, остальные также отстреливались и строились за ней. Достаточно длительная, тщательная отработка действий позволяла производить залп за залпом без задержки; успех обеспечивался автоматизмом последовательных действий, исключавшим как ошибку при заряжании, так и бегство в тыл после выстрела. Кроме того, контроль офицеров и сержан тов также сводил возможную оплошность к минимуму. Впрочем, все затраты и усилия окупались сторицей – противник, столкнувшийся с подобной хореографией безупречно исполняемого военного балета, не имел ни малейших шансов прийти в себя после первого залпа и прорваться сквозь завесу последующих.

Третье нововведение Мориса сделало муштру более действенной и само, в свою очередь, выиграло от постоянной отработки действий. В подражание римским манипулам принц Оранский разделил войска на меньшие по численности подразделения. Батальоны по 550 человек состояли из рот и взводов, что значительно облегчало процесс обучения и способствовало налаживанию простейших связей между командирами и подчиненными, а также позволяло одному командиру управлять голосом передвижением всех подчиненных. Они могли гибко маневрировать по полю битвы, сохраняя скоординирован- ность даже при самостоятельных действиях, а команды бесперебойно поступали от управляющего ходом битвы генерала до последнего сержанта, отвечающего за каждого солдата своего отделения. На каждом уровне командиры (во всяком случае, в теории) выполняли полученные от вышестоящего командования приказы, передавая их (со всеми необходимыми уточнениями и разъяснениями) подчиненным.

Подобным образом армия превратилась в совершенный организм с центральной нервной системой, обеспечивавшей более или менее осмысленную реакцию на непредвиденные обстоятельства. Каждый маневр достиг беспрецедентного уровня точности и быстроты; действия как отдельного солдата, так и целых батальонов могли быть предопределены и проконтролированы с невиданной прежде точностью. Действующее с отлаженностью хорошего часового механизма подразделение способно было обрушить на противника непрекращающийся ливень свинца; доблесть и личная отвага утратили свое прежнее значение и почти исчезли под стальными доспехами постоянной муштры. Служба приобрела новое значение, и каждодневная военная деятельность изменилась до неузнаваемости. Войска, обученные по методу принца Оранского, автоматически приобретали превосходство в бою. Как только эта действительность стала очевидной всем, старые – несогласованные и героические – традиции поведения на поле боя постепенно отмерли даже среди самых несгибаемых офицеров и дворян.

Действенность в бою была важна – но не более, чем эффективность, выказываемая хорошо обученной армией при несении гарнизонной службы и при осаде. В конце концов, почти все свое время войска проводили в ожидании схватки с противником, и проблемой для командиров ранних времен было предотвратить беспокойство и бесконтрольные действия в солдатской среде. На марше проблема разрешалась сама собой, однако стоило войскам остановиться на постой и заняться ничегонеделаньем, как мораль и дисциплина начинали таять на глазах. Таким образом, несколько часов легко организуемой и однозначно полезной ежедневной подготовки позволяли поддерживать гарнизонную дисциплину на должном уровне(11*).