В погоне за женой, или Как укротить попаданку
Шрифт:
— Ну раз все здесь, — альфа серьёзно оглядела стаю, — предлагаю обсудить нашу новую программу. Ну, Маша, ты видела выступление, большое тебе спасибо за помощь. Но, я думаю, выскажу общее мнение — мы все хотим новую программу.
Все смотрели на меня. Сколько лиц — столько эмоций, но скептических и сомневающихся не было, а вот надежда, азарт, любопытство и задор имелись. И мне стало страшно, а если я не оправдаю их доверие? Вдох, выдох, с чего начать?
***
С того памятного вечера прошло всего ничего, но как все закрутилось и завертелось. Мы полностью переделали порядок выступлений,
Мы репетировали, придумывали шутки и подбирали песни или нужную музыку. Как же мне пригодились знания моего мира! Барабанная дробь на острых моментах так понравилась стае, что они сами замирали и как заворожённые смотрели на “смертельный номер”. Но самым незаменимым и поистине удивительным стал наш иллюзионист. Никчёмный дар, как считали все, кроме меня.
Пожилой и хромой волк умел создавать любые, почти осязаемые иллюзии, именно он создал мне тогда крылья. Когда я в захлёб расспрашивала, что он может, на меня смотрели как на полоумную. Но при первой же репетиции стая оценила задумку и смотрела на Андера уже совсем другими глазами.
Перед первым выступлением с новой программой я нервничала как никогда. А вдруг не понравится? Но все работали, вкладывая душу. Клоун, вереща, кричал жонглёру, что умеет не хуже него подкидывать булавы и ронял их снова и снова, народ смеялся и давал советы, а клоун, оправдываясь, пытался всучить их кому-то из толпы, народ веселился ещё больше, своим весельем приманивая новых зрителей.
Новый номер и вот вокруг эквилибристов на шесте в лёгком танце кружатся девушки и им вторят кружащиеся вокруг иллюзорные снежинки, создавая впечатление зимы с подходящей песней “Снег кружится, летает, летает...”[3].
И вновь клоуны, вытащили на помост здоровенного мужика, похожего на добродушного мишку, завязали ему глаза и сказали, что научат жонглировать в два счёта. Тот простодушно и радостно согласился, а площадь притихла, ожидая чуда или развлечения. Мужику в каждую руку дали по одному шарику и велели подбрасывать и ловить. Клоун сзади ловил их в корзину, строя смешные гримасы, а двое других стоя по бокам, вкладывали в руки мужика новые шарики и нахваливая его, давая ощущение, что он ловко подкидывает и ловит их. Тот надувался от гордости и старался все сильнее, а народ обхохатывался.
Были и номера, когда сразу предупреждали: “Беременным и детям, просьба не смотреть!” После этих слов толпа придвигалась ближе к помосту, становясь теснее, всем хотелось увидеть “смертельные номера”, и мы не обманывали желание зрителей: метание ножей с завязанными глазами, ходьба по проволоке со вторым человеком на плечах, полет девушки между раскачивающимися качелями на высоте натянутой проволоки с рук одного гимнаста, в руки к другому. Народ замирал и наступала тишина, усиливающаяся барабанной дробью.
Но все эти переживания за новые номера были незначительными и это я поняла, когда во время очередного номера, переводя дух после пения, увидела своего снежного эльфа. Он стоял за толпой, чуть в стороне и хмурил свои идеальные брови. Сердце оборвалось, он мог меня увидеть?
Вот
___
[2] Within Temptation “Angels”.
[3] Песня “Снег кружится” на слова Лидии Козловой, музыка Сергея Березина
Глава 21
Собакин радостно прыгнул на меня обниматься и все было бы хорошо, если бы не его габариты. Не ожидая такого подвоха, я упала и хоть бы одна зараза поддержала девушку в такой толпе, так нет, все расступились и весело ржали, глядя как меня валяет в пыли этот… пёсель.
— Джам, зараза, слезь с меня, — я пыталась отпихнуть счастливую псину, удавалось это с трудом. — Да, я тоже рада тебе, просто без ума от радости, — уворачиваясь от мокрого языка и пыхтя как ёжик, пыталась встать.
Радовало одно, я была закрыта от мужа публикой, смотрящей представление, но с другой стороны, скулёж собакина, хохот и подколки толпы могли привлечь его внимание. Нашёлся всё-таки добрый человек, кто попытался оттащить снежного пса. Вот только он, грозно зарычав и прикрывая меня, будто защищая, развернулся к спасителю. Выглянув из-под брюха этой мохнатой тушки и отплёвываясь от шерсти, увидела бледного Фаркаса, с растопыренными пальцами, словно хотел остановить его голыми руками.
— Фу. Нельзя, это свой, — рычать перестали, но посмотрели так удивлённо, я прям видела задаваемый им вопрос: “Ты уверена, мать? Вот он — свой?” — Свой, свой, Джам, это друг и дай мне, наконец, встать, — тяжко вздохнув, будто отрывал от сердца дорогую ему мозговую кость, он всё же дал мне подняться.
— Надо уходить подальше, пёс тебя мог выдать, — Фар схватил за руку и поволок в сторону. Не сразу получилось вырвать руку.
— Беготней только сильнее привлечём внимание, — обернулась, на нас уже никто не смотрел, но пространство было свободное, снежного пса все сторонились.
— Джам, хороший мальчик, — погладила пёсиля, заглядывая ему в умные глаза, — возвращайся к хозяину, не выдавай меня, — такой морды у собак я никогда не видела, все-таки мимика у него отпадная. — Ну, пожалуйста, Джам, я не хочу с ним встречаться.
Собака - на весь свет обижака! Именно так выглядел пёсель, когда, задрав свою башку ушёл, даже лапой задней сделал движение, словно что-то закапывая. Я получила культурный шок от этого хама и даже дёрнулась следом, выяснить, что это сейчас было, хорошо Фар остановил. Вот была бы хохма, найди меня муженёк ругающуюся с его собакой.
Ксадас…
Ярмарка… Люблю её во всех проявлениях: походить, послушать как шумит базар, как выступают артисты, рассмотреть выставленный товар гномами, эльфами, драконами, поторговаться, а ещё это прекрасное место для разного рода сделок, встреч с информаторами, проведение разных операций. Жаль, что я не могу расслабиться и насладиться всем этим. Роль прожигателя жизни приходилось отыгрывать, особенно тут в толпе, кто знает кого сюда занесёт.