В походах и боях
Шрифт:
От имени Президиума Верховного Совета я вручил младшему лейтенанту орден Красной Звезды. Меркулову приказал наградить обоих сержантов. Комдив самолично привинтил звездочку к гимнастерке разведчика, и Волков снова зарделся, как девушка. Поздравляя с первой, но не последней правительственной наградой, я пожал ему руку, с удовольствием ощущая железо мускулов запястья и пальцев. Такие в старину пятаки пополам сгибали. Офицер ответил как положено, что-то хотел еще сказать, но не решался, должно быть.
– Слушаю вас, товарищ Волков.
– Я действительную до войны на турецкой границе служил...
– Ах вот как!..
– А вы, товарищ генерал, тогда у нас в Закавказском военном округе замкомандующего были.
– Гляди, как
Забрав пленного унтер-офицера, мы с Лучко поехали на командный пункт армии. Тут нас уже ждал второй "язык", захваченный разведчиками 321-й дивизии. Данные допроса позволили, во-первых, убедиться в том, что силы противника остаются прежними; во-вторых - и это самое главное!
– они свидетельствовали, что на клетском направлении находится стык левого фланга немецкой армии и правого фланга румынской.
Днем позже меня вызвали на командный пункт 21-й армии на хуторе Орловском. Здесь должно было состояться совещание, которое проводили представители Ставки с руководством Донского и Юго-Западного фронтов.
Между Доном и Волгой
Совещание на хуторе Орловском.
– Враг перебрасывает силы.
– Военная игра.
– Настал великий день!
– Чеботаев идет впереди.
– Подвижная группа Г. И. Анисимова.
– Красный флаг над Вертячим.
– Ну как тут, Иван Михайлович, дела?
– Дела таковы: кого разжалуют, кого снимают, - полушутя ответил Чистяков. Он уже отчитался за свою армию, и, видимо, не без успеха.
– О чем прежде всего спрашивают?
– Если у тебя благополучно со знанием противника перед фронтом, - сказал командарм двадцать первой, - и с боеприпасами порядок, то можешь идти спокойно.
Совещание 4 ноября 1942 года на хуторе Орловском было представительным: Г. К. Жуков, К. К. Рокоссовский, Н. Н. Воронов, Н. Ф. Ватутин, члены военных советов фронтов А. И. Кириченко и А. С. Желтов, несколько генералов из Генштаба.
Заслушивались доклады командармов. Последний смотр сил ударных групп всего северного крыла.
Дошла очередь до 65-й армии. Краткий доклад о мероприятиях, проведенных в войсках армии. Характеристика плацдарма. Переходя к оперативной обстановке, я доложил:
– Дорожа вашим временем, прошу разрешения начать сразу с выводов о противнике перед фронтом шестьдесят пятой армии.
– Докладывайте как положено, а выводы мы сами сделаем, - отозвался Жуков.
– Имею веские основания, - сказал я и положил на стол листы опроса захваченных накануне пленных.
Рокоссовский, наклоняясь к представителям Ставки, бегло проглядел и одобрительно кивнул. Его голубые глаза улыбались. Жуков, прочитав, быстро, прошел к телефону и вызвал по прямому проводу Ставку. Через минуту он уже докладывал Верховному Главнокомандующему:
– Ваши предположения о наличии стыка двух группировок на клетском направлении подтвердились. У Батова разведка захватила пленных из триста семьдесят шестой немецкой и третьей румынской дивизий.
Из телефонной трубки послышался знакомый голос с характерным восточным акцентом:
– Рад этому обстоятельству. Желаю товарищам успеха. Всего хорошего.
...Золото - ребята-разведчики. Слышали бы они эти слова!..
Представитель Ставки приказал продолжать доклад. Я доложил свое решение, план предстоящей операции. Жуков спросил:
– Сколько в армии танков?
– Две бригады. Тринадцать танков в одной, в другой - одиннадцать.
– И вы намерены наступать с этими силами? Жуков сразу подметил самое слабое наше место. Может быть, поможет?..
– Мы подбросим армии танки, - сказал командующий фронтом.
– Обязательно. Без этого какой же с него спрос!..
Несколько дней спустя наша армия действительно получила еще две роты танков. Маловато! Подвижного соединения во втором эшелоне так и не удалось создать.
После совещания Жуков подошел и пригласил меня вместе отобедать.
Почти месяц работы в войсках дал мне очень многое, поэтому удалось примерами и фактами показать, что 65-я армия не случайно поставлена на направлении главного удара фронта. Беседа продолжалась больше часа.
На улице меня неожиданно остановил Рокоссовский.
– Надеюсь, Павел Иванович, пообедали хорошо?
– Вполне, товарищ командующий!
– Вот и отлично... Передайте большую благодарность разведчикам за столь удачный поиск!
Поздним часом - домой, в Озерки.
Хутор Орловский находился в тылу позиций Юго-Западного фронта, машина шла по донской степи, и все вокруг давало чувствовать, как наливаются силой мускулы готовящихся к удару соседних армий. Днем здесь было безжизненно, уныло, однообразно. Но только пала на землю тьма, и все изменилось. Сосредоточение войск проводилось при тщательных мерах скрытности, лишь в ночное время. Поэтому немецкой разведке и не удалось нащупать наши ударные группировки. Все, что днем притаилось по балкам и лощинам, скрываясь от глаз неприятеля, теперь ожило и покатилось к фронту. На фоне сумрачного неба обрисовывались контуры тяжелых танков. Ворчали тягачи, переругивались солдаты, поднимая из балок орудия. Проскакивали мимо одна за другой машины с боеприпасами, обдавая нас брызгами грязи. К запаху размокшей осенней земли примешивались запахи бензина, соляровой гари и махорки. Юго-Западный фронт спешил завершить подготовку своих ударных групп. Она несколько затягивалась. Правда, у них и задачи сложнее и масштаб покрупнее нашего. Ватутин готовился бросить на своих участках в прорыв полтысячи танков. Из них у Чистякова пойдут в бой полтораста машин и к тому же славный гвардейский кавалерийский корпус Плиева{17}. Под впечатлением недавнего совещания и могучего ночного движения живо представились наши подвижные соединения, накатывающиеся с севера на задонские тылы врага в прорыв под Базковской, Распопинской, Клетской...
Приказ о переходе 65-й армии в наступление мы с Ф. II. Лучко подписали 8 ноября. К этому времени все было подготовлено. Но в ночь на 9-е фронт известил, что операция откладывается. К Романенко еще не подошли все силы, и Ставка перенесла срок примерно на декаду. Десять дней напряженного ожидания. Фронтовики знают, насколько трудно сдерживать себя, образно говоря, на рывке. Единственное, что утешало: может быть, за это время произойдет ледостав. Пока что по Дону шло густое сало, а нашим войскам предстояло форсировать эту реку. Каждый день мог принести изменения и в обстановке. Наша ударная группа была, как говорят, тише воды, ниже травы. Как будто ничем не выдали, что на "пятачке" плацдарма собран крепкий кулак. Ночами гоняли порожние автомашины и тракторы с полупритушенными фарами от Дона в тыл с расчетом, что противник примет это движение за отвод некоторых частей 65-й армии. Мы притаились, но зима наступала, и немцы не могли не считаться с этим. Пока они еще дрались в Сталинграде. Их группировка по-прежнему пыталась наступать. Но так уже не могло продолжаться. Самое опасное на войне предположить, что противник глупее тебя. Однажды в эти напряженные дни ноября у нас в штабе зашел разговор о вероятных действиях немецкого командования. Не помню, кто из товарищей высказал мысль, что зима вот-вот отрезвит гитлеровских генералов и заставит переходить к обороне. Это значило бы прежде всего укрепление вражеских рубежей против задоно-авиловского и клетского плацдармов и создание противником подвижных резервов в большой излучине, то есть в районе переправ (Вертячий, Песковатка, Калач). Иначе говоря, откладывание наступления могло сработать прежде всего не в пользу нашей армии. Это тревожило и заставляло нажимать на разведку.