В поисках Аляски
Шрифт:
— Мы уже не из бутылки хлещем, — отметил Полковник. — Серьезными людьми становимся.
— Это старинный южный алкоконкурс, — ответила Аляска. — Мы сегодня устроим Толстячку вечер из жизни настоящих реднеков: будем пить по стаканчику, один за другим, пока слабак не упадет.
Именно так они и сделали, поднявшись только в 23:00 выключить свет — чтобы Орел не прилетел. Они немного болтали, но в основном пили, я как-то отключился от разговора и принялся в темноте разглядывать корешки книг из «Библиотеки жизни Аляски». Даже после мини-потопа, из-за которого она потеряла какую-то часть своей коллекции, я мог бы одни
— Толстячок нас даже не слушает.
А я возразил:
— Слушаю.
— Мы говорили про игру «Правда или действие». Она для семиклассников или до сих пор годится?
— Я не играл ни разу, — признался я. — У меня в седьмом классе друзей не было.
— Тогда решено! — прокричала она несколько громковато, если учесть поздний час, да еще и тот факт, что она в открытую пила вино в собственной комнате. — Правда или действие!
— Хорошо, — согласился я, — только с Полковником я обниматься не буду.
Полковник сидел в углу, скрючившись:
— Я тоже не могу обниматься. Слишком напился.
И Аляска начала:
— Толстяк, правда или действие?
— Действие.
— Возьми меня.
И я повиновался.
Вот так сразу. Я нервно рассмеялся, а Аляска приблизилась ко мне, наклонила голову, и мы поцеловались. Между нами — ноль слоев ткани. Наши языки, танцуя, перемещались то в мой рот, то в ее, пока не осталось ни моего рта, ни ее рта — они сплелись в один общий рот. Вкус сигарет, «Маунтин дью», вина и бальзама для губ. Она коснулась рукой моего лица, провела нежными пальцами по подбородку. Мы опустились на кровать, не переставая целоваться, Аляска сверху, а я начал двигаться, лежа под ней. На миг я отстранился и спросил: «Что тут происходит?», а она прижала палец к собственным губам, и мы продолжили целоваться. Потом она схватила мою руку и положила ее себе на живот. Я осторожно перевернул ее и лег сверху, ощутив рукой плавный изгиб ее спины.
Я снова отстранился:
— А Лара? А Джейк? — Но Аляска снова сказала «тсс…».
— Языком болтай поменьше, а губами побольше, — велела она, и я старался, как мог. Я думал, что язык — главное, но она была экспертом в этом деле.
— Боже, — вдруг довольно громко сказал Полковник. — Как эта тварь, драма, любит разворачиваться по ночам.
Но мы не стали обращать на него внимание. Аляска передвинула мою руку с талии на грудь, и я принялся осторожно ее ощупывать, медленно запустив пальцы под майку, но все же поверх лифчика, сначала я просто осторожно провел рукой, а потом сложил руку чашечкой и тихонько сжал.
— Это у тебя хорошо получается, — прошептала она, не отрываясь от меня губами. Мы двигались вместе, я лежал у нее между ног.
— Так прикольно, — снова прошептала Аляска, — но я жутко спать хочу. Продолжим потом?
Она снова меня поцеловала, я изо всех сил старался продлить этот поцелуй, а потом она выбралась из-под меня, положила мне
Секса у нас не было. Мы даже не разделись. Я не касался ее груди без лифчика, а ее руки не опускались ниже моих бедер. Но это было не важно. Она уснула, а я прошептал:
— Я люблю тебя, Аляска Янг.
Когда я сам был на грани сна, заговорил Полковник:
— Чувак, ты что, только что лапал Аляску?
— Да.
— Это плохо кончится, — сказал он сам себе.
А потом я заснул. Глубоким сном, сохранив на языке ее вкус, — таким сном, который практически не дает отдыха, но от которого не менее тяжело проснуться. А потом я услышал, как звонит телефон. Кажется. И по-моему, хотя я не знаю наверняка, Аляска встала. Мне кажется, я слышал, как она вышла. По-моему. И как долго ее не было — узнать нельзя.
Но и я, и Полковник проснулись, когда она вернулась, когда бы это ни произошло, потому что Аляска со всех сил шарахнула дверью. Она рыдала, как и тогда, на утро после Дня благодарения, только еще сильнее.
— Мне надо уехать! — крикнула она.
— Что случилось? — спросил я.
— Я забыла! Господи, ну сколько можно быть таким говном? — сказала она. Я даже не успел задуматься о том, что именно она забыла, потому что она снова закричала: — МНЕ НАДО УЕХАТЬ! ПОМОГИТЕ МНЕ!
— Куда?
Она села, опустила голову на колени, рыдая:
— Пожалуйста, отвлеките Орла, чтобы я могла уехать. Прошу вас.
Я и Полковник, одновременно, одинаково повинные, сказали:
— Ладно.
— Только фары не включай, — предупредил он. — Веди очень медленно и не включай фары. Ты точно в состоянии?
— Черт! — выругалась Аляска. — Просто возьмите Орла на себя. — Она рыдала чуть не в голос, как ребенок. — Господи, прости меня.
— Так, — ответил Полковник, — заводи машину, когда начнется вторая.
И мы пошли.
Мы не сказали: Не садись за руль — ты пьяная.
Мы не сказали: Ты слишком расстроена, в машину мы тебя в таком состоянии не отпустим.
Мы не сказали: Мы поедем с тобой, и никак иначе.
Мы не сказали: До завтра подождет. Все что угодно — абсолютно что угодно — подождет.
Мы пошли в ванную и достали из-под раковины три оставшиеся связки петард, а потом побежали к дому Орла. Хотя и не были уверены, что второй раз сработает.
Но сработало вполне. Орел выскочил из дома, как только загремела первая связка петард — наверное, он нас поджидал, — мы бросились в лес и завели его довольно глубоко, он точно не мог услышать машину. Потом мы повернули обратно, перебрались через ручей, чтобы побыстрее, забрались в сорок третью через окно и заснули сном младенца.
после
на следующий день
ПОЛКОВНИК СПАЛ БЕСПОКОЙНЫМ алкоголическим сном, а я лежал на нижней полке на спине, мои губы покалывало, я чувствовал себя так, будто тот поцелуй еще не закончился. Мы бы, вероятнее всего, проспали уроки, если бы в 08:00 нас не разбудил Орел, трижды постучав в дверь. Пока я переворачивался на бок, он открыл дверь, и в комнату хлынул утренний свет.