В поисках Белой ведьмы
Шрифт:
Я обернулся и увидел, что небо на западе снизу стало красным, как будто снова начался закат. Я почувствовал запах дыма, а вечер принес далекий шум, похожий на раскат грома.
– Пожар! – воскликнула она. – Кажется, в порту. Отчего он мог загореться?
Холодная змея скользнула по моей спине, и я ответил:
– От Бит-Хесси.
Глава 3
Лошадь неслась галопом не по воздуху, по твердой, мощенной плитняком мостовой Пальмового квартала. Толпа разбегалась впереди нас. Яркие улицы
Они не знали, что случилось. Они думали, что это случайность, большой пожар. Те, у кого деньги были вложены в корабли, бледнели, ломали руки и отправляли рабов в ту сторону за новостями. Все усложнялось смехотворным суеверием – масрийским оцепенением перед богохульно неприкрытым пламенем. Лошадь неслась по оживленным улицам. Под западным ветром звонили колокола, в нем ощущался привкус пепла. В моем рту тоже: я был напуган, как будто старый Хессек вытянул из меня душу. Это произошло; когда я не был готов, хотя до этого долгое время я ждал в напряжении, а они ничего не предпринимали.
Копыта лошади процокали вверх по подъездному пути к Столбу, и для нас без пароля открыли Ворота Лисы. Обширный внутренний двор Цитадели был заполнен джердиерами и лошадьми и освещен раскаленным железом решеток на светильниках. Люди двигались почти без шума, слышнее был звон колоколов и далекий рокот толпы на месте пожара.
Один из капитанов Бэйлгара подбежал к нам и проводил нас во Двор секир.
Сором был в колоннаде, с ним – его приятели-джердаты Дашем, Денейдс и каменнолицый Ашторт, а вокруг ник безостановочно вращалась толпа входящих и выходящих солдат.
Появился Яшлом и вежливо помог Малмиранет спешиться. Я слышал, как она требовательно спрашивала, в безопасности ли ее девочки. Он ответил: да. Подошел Сорем, взял ее за плечи и возблагодарил бога, что она осталась невредима.
– Мы встретили Баснурмона, – сказал я.
– Во имя Масримаса, я так и подумал, что вы не из-за лошадей задержались.
– Чудотворец позаботился обо всем, – ответила она, – тебе рассказать о чуде сейчас или потом? Ты выглядишь озабоченным, мой прекрасный сын. Что происходит?
– Посидите на совете и узнаете. Вазкор, – он сжал мою руку. – Тебе вся моя благодарность, но об этом после. Ты видел пожар?
– Весь город его видит, – ответил я. Я чувствовал себя тяжелым, как свинец, лишенным энергии, и от суеты вокруг мне становилось еще хуже. Собрав остатки сил, я добавил:
– Думаю, несмотря на мое притворство, Бит-Хесси считает меня врагом. Они выступили, не дав мне знака.
– Но они прислали знак, – сказал он мрачно. – Если бы ты был здесь, ты бы получил его.
– Твои люди отпустили хессекского посланца, не дождавшись меня?
– Не совсем.
Он подозвал молодого джердиера, который стоял у мишеней. Мальчик нервничал и кусал губы, когда Сорем велел ему говорить. Он выпалил:
– Я
Часовой был из джерда Щита, к нему подошел Бэйлгар и взял его за плечо.
– Не делай из этого драмы. Это была голова, Вазкор. Голова ребенка. С выдранными зубами.
– Выдраны, – повторил часовой, как бы взывая ко мне по поводу несправедливости, что именно ему пришлось найти такой предмет.
Все, что я съел за обедом, поднялось к горлу. Я сглотнул и сказал:
– Мне кажется, я знаю, что это за ребенок.
– Так как с остальным все ясно, – сказал Бэйлгар спокойно, – нам нужно оценить возможность выжечь дотла эту вонючую нору.
Я немного прошелся по колоннаде позади факелов. Моя голова звенела, как тогда в могиле. Ребенок, который вцепился в меня желтыми зубами. Его голова без зубов – их дар. Если они снова считают меня своим – почему бы не подождать, пока я не приму их жертву? Если… если только я уже не принял ее?
Конечно, Сила. Опять Сила. Я воспользовался ею, великой Силой, достаточной, чтобы разогнать тьму и их тоже. Потому что Белая ведьма научила их тому, что сама умела; теперь они могли чувствовать меня, питаться моей Силой, как и она. Фейерверк с летающей лошадью стал для них знаком; почувствовав его, они приняли его за мою команду и поднялись, сделав меня своим Шайтхун-Кемом, поедая мою Силу, и их голод иссушал мой мозг и мою жизнь.
Я должен положить этому конец. Сейчас, пока они меня не уничтожили, так как я не хочу принадлежать им, чтобы быть съеденным заживо, и ей, Уастис, я тоже не принадлежу, как бы сильно она этого ни хотела. Я ходил по воде, успокоил ураган, скакал на лошади по небу, – конечно же, я был хозяином самого себя и этого отребья.
Должно быть, я кричал, потому что, когда я обернулся, они внимательно смотрели на меня – смущенные, встревоженные, озадаченные. Человек, которого я считал своим другом, отвел глаза в сторону, шокированный тем, чего он не знал обо мне, а женщина, которую я желал больше всех других, отвернулась со злой гордостью, чтобы не показать, как она меня боится.
Но я перестал мычать, как бык перед бойней, и оторвал свое тело от столба.
Я вернулся к ним.
– Что это? – спросил Сорем.
– Все кончено, – ответил я.
Во двор вбежал человек, выкрикивая имя Сорема.
– Джердат, горит порт и зерновые склады вдоль торговой стороны. Сгорели двадцать кораблей, на Янтарной дороге – толпа хессеков примерно до трех тысяч, а остальные – дальше на западе. Так говорят разведчики.
Они вылезли из болота, как будто вскрылась гноящаяся рана, похожие больше на стаю одичавших собак, чем на крыс. Портовые сторожа, увидев их, бежали.