В поисках бриллиантовой диадемы
Шрифт:
Она сняла картину, поставила ее на пол, затем просунула руку за шкаф, нашарила на его задней стенке маленькую кнопку и нажала на нее. В сейфе что-то тихо щелкнуло, провернулся механизм замка, и стальная дверца на несколько миллиметров приоткрылась.
Дина распахнула ее настежь, взяла с полки небольшую плоскую квадратную коробку, обшитую голубым бархатом, ногтем подцепила застежку золотого замочка, открыла и залюбовалась — диадема была необыкновенно красивая. Время не состарило ее. За сто лет платина не потускнела, она не сияла и не пускала солнечных зайчиков, как это делает надраенное серебро, а
Дина вынула диадему из коробки, прочитала выгравированную на внутренней стороне обруча дарственную надпись, осторожно надела диадему на голову и подошла к зеркалу.
А тем временем Александр Венедиктович держал в руке с виду такую же диадему, которая на самом деле была искусной подделкой, сделанной из серебра и фальшивых бриллиантов.
Он сидел в кожаном кресле за столом, перед ним стояла чашка с горячим кофе и лежал толстый каталог самых известных ювелирных изделий двадцатого века, раскрытый на странице с черно-белой фотографией подлинной диадемы, которая сейчас сверкала на голове Дины.
В правой руке Никольский держал фальшивую диадему, внимательно рассматривал ее через лупу, а потом переводил взгляд на фотографию с изображением подлинной драгоценности. Каждый раз, придирчиво сравнив очередную деталь, он удовлетворенно кивал и убеждался, что копия на вид ничем не отличается от настоящей диадемы.
Если даже я, профессионал, не могу отличить фальшивку от подлинника, то что же тогда говорить об этом недоумке Ситникове, — вслух подумал Александр Венедиктович.
Он закрыл каталог и положил лупу в ящик письменного стола, напевая песенку, которая привязалась к нему со вчерашнего дня: — «Какое небо голубое, мы не сторонники разбо-о-оя, на дурака не нужен нож...»
Зазвонил телефон. Никольский поднял трубку и услышал голос Макса, тот каждое утро подъезжал в джипе к дому Никольского и ждал Александра Венедиктовича у подъезда.
Але! Доброе утречко! Это я! Я туточки! — доложил Макс.
Здравствуй. Ты выполнил мое поручение?
Это вы насчет того паренька? Все сделал на высшем уровне!
Жди, я скоро выйду.
Александр Венедиктович положил трубку и стал одеваться, продолжая напевать:
«Ему с три короба-а-а на-аврешь и делай с ним — что хошь!» Тьфу, черт ее побери, вот привязалась, мерзкая песенка!
Никольский оделся, расчесал свою бороду, положил в «дипломат» фальшивую диадему, вышел из квартиры, спустился на улицу и сел в джип рядом с Максом:
Докладывай, Шерлок Холмс, — обратился он к своему лысому телохранителю.
Все сделал так, как вы велели. Проследил за пареньком от начала до конца. Значится так: когда вы ушли, он тоже ушел домой. Потом вышел и встретился с той девчонкой, которая на фотке в журнале. Тут уж я с них глаз не спускал. Куда они, туда и я. Они в магазин, я к магазину, они на пляж, и я на пляж, они с пляжа, и я за ними. А потом они разошлись по домам, паренек пошел в свой подъезд, а девчонка в свой.
Ты, конечно, не узнал, где она живет?
Обижа-а-аете, — протянул Макс. — Как только она от паренька ушла, я, значит, сразу за ней, в ее подъезд. Вместе с ней вошел в лифт, посмотрел, на каком этаже она вышла, выглянул из лифта и засек ее квартиру. А потом обратно
Молодец. Впрочем, ее адрес мне, скорее всего, не понадобится. Это так, на всякий случай. — Александр Венедиктович брезгливо взял мятый, пахнущий апельсином фантик, вложил его в свою записную книжку и сказал: — А теперь отвези меня в магазин.
В какой?
Разумеется, в мой, в «АНТИК»!
Ясненько, — сказал Макс, вырулил со двора и помчался по дороге.
Минут через пятнадцать они подъехали к антикварному магазину, над высокими стеклянными дверями которого блестела бронзовая вывеска «АНТИК».
Александр Венедиктович вызвал своего заместителя, вместе с ним прошел по магазину и показал, какие вещи нужно погрузить в машину и отправить на Смоленскую площадь, к тому старому дому, в котором он вчера снял квартиру.
Распоряжение Никольского было выполнено быстро, уже через час возле дома на Смоленской остановился грузовик, и шестеро крепких мужчин стали выгружать из него мебель и вносить ее в пустую квартиру. Минут через двадцать они закончили свою работу и сели в кузов грузовика. Машина проехала несколько метров, свернула за угол дома и остановилась в переулке.
Никольский осмотрел комнату с привезенной мебелью, убедился, что она вполне может сойти за фотостудию, достал из кейса фальшивую диадему и положил ее на пол, под огромную кровать. После этого он позвонил Вадику:
Алло? Это Вадим?
Да, — ответил Вадик.
Он уже проводил родителей на работу, позавтракал и с нетерпением ждал звонка Никольского.
Доброе утро. Это Александр Венедиктович вас беспокоит.
Доброе утро.
Вы помните о нашем уговоре? Я свое обещание выполнил: вот, стою в фотостудии моего приятеля и жду. А как ваши дела? Вы уговорили Дину?
Уговорил. У меня все готово.
Прекрасно. Я рад, что вы не бросаете слова на ветер. Надеюсь, вы сказали ей, чтобы она взяла с собой диадему? — напомнил Никольский.
Да. ^Все в порядке. Скажите, куда нам подъехать, где находится фотостудия?
Недалеко от Смоленской площади. — Никольский объяснил, как найти старый двухэтажный дом, и добавил: — Не пугайтесь, когда увидите это здание, его сейчас ремонтируют, но фотостудия в полном порядке! Я буду ждать вас перед третьим подъездом. Когда вы приедете?
Минут через сорок, а может, раньше.
Отлично! Я вас жду.
Глава VI КРАЖА
Поговорив с Никольским, Вадик позвонил Дине:
Привет, это я.
Человек может говорить: «Привет, это я», только в том случае, если его звонка ждут. Иначе его просто не узнают, — поучительным тоном произнесла Дина.