В поисках дракона

Шавлюк Светлана

— Заткнись! — оборвала его и снова вернулась к поиску.

Попытка взять себя в руки не удалась, руки тряслись, на глазах появились слёзы, затрудняя поиски. Наконец, руки наткнулись на заветные бутыльки с водой. В этот момент я была готова расцеловать руки Бабы Яги, которая подарила нам столь необходимую сейчас воду.

Откупорив тёмный бутылёк, промыла рану дракона. Он уже потерял сознание, слишком много крови потерял, пока отбивался от нежити. Слёзы катились по лицу, а в груди разгорался пожар. Огонь обжигал, а я не понимала, в чём дело.

— Он умирает, Лиль, — тихо отозвался Сильвер, — а вы пара, если он погибнет, то и ты вместе с ним.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — как заведённая повторяла,

всхлипывая. Откупорила второй бутылёк. Всё тело уже ломило от невероятной боли, которая раскалённым железом расползалась по венам. Слёзы буквально испарялись на коже, не падая на землю. Тело горело.

Преодолевая боль, приподняла голову Краса и влила живую воду в приоткрытый рот.

— Глотай! — заорала на него. Не знаю, что сработало, то ли мой крик, то ли рефлекс, но он проглотил жидкость. Я повалилась сверху на его грудь, всё ещё удерживая в ослабевших руках бутылёк с водой. Силы покинули меня окончательно. Боль всё ещё нарастала, и было невозможно понять, подействовала ли волшебная вода.

— Я люблю тебя, мой синий дракон, — прошептала, уткнувшись в грудь.

Организм больше не мог выносить такую боль, и сознание покинуло измученное тело.

Глава 11. Признание

Очнулась от ощущения холода. Спина замёрзла, и меня трясло. Первое, что услышала — это жуткий вой. От страха подскочила на ноги и начала озираться. Темень стояла непроглядная. Костёр давно потух и даже угольков не осталось. Запах стоял ужасный. Пахло кровью. Вой стих, как только я встала. Меня пошатывало от слабости.

Очнулась, — облегчённо выдохнул Сильвер. — Как я рад, что вы живы.

И только после его слов поняла, что таки да, мы выжили.

Кто выл? — мысленно обратилась к оберегу.

Мы, — лаконично отозвался он, — надежда на то, что вы придёте в сознание таяла с каждой секундой, я уже готовился умирать, — его голос был пропитан скорбью.

Теперь всё будет хорошо, — прошептала ему, — сколько мы были в отключке?

Чуть больше суток.

Глаза привыкли к темноте. Теперь могла разобрать силуэты пейзажа. Оказалось, что мы с Красом лежали, окружённые оберегами. Они своими телами закрыли нас от возможной опасности. Их большие тела лежали по бокам от нас, морда одного утыкалась в кончик хвоста другого, образуя круг.

Оценив обстановку, опустилась обратно к своему дракону. Зажгла огненный пульсар, чтобы осветить немного пространства. Это было рискованно, ведь на свет могли снова прийти нежданные гости, но выбора не было.

Парень выглядел лучше, чем перед тем, как я отключилась. Лицо не пугало смертельной бледностью. Рана на плече затянулась, да так, как будто её и не было никогда. Он дышал глубоко и размеренно. Спал.

Легла рядом, прижавшись к тёплому боку. Положила голову на его плечо и расплакалась. Все переживания и волнения прошедшего дня нахлынули разом. Только сейчас я полностью осознала, насколько близки мы были к смерти. Что Крас чуть не погиб на моих руках, что из-за нас могли умереть и обереги. Что мне было жутко страшно, когда напали волкодлаки. Сейчас истерика накрыла меня с головой. Из глаз нескончаемым потоком лились слёзы, тело сотрясали судорожные рыдания и всхлипы.

— Тише, мой Огонёчек, — на мою спину легла рука Краса.

— Очнулся, — сквозь рыдания, проговорила я и подняла глаза на дракона. — Живой, — ещё сильнее заплакала от облегчения.

— Всё уже в порядке, малышка, всё хорошо, не плачь, — гладил он меня по спине, успокаивая.

— Я так испугалась за тебя, — уткнувшись в плечо, шептала ему, — и мне было так больно, всё тело горело. Не оставляй меня никогда. Пожалуйста, не умирай, я не переживу этот ад ещё раз, — в горле стоял ком, было трудно говорить, мысли путались, но я продолжала. Мне

необходимо было выговориться. — Было так страшно, ты потерял сознание, такой бледный. Это ужасно, Крас. Не хочу больше переживать такое, никогда, никогда, — подняла глаза, чтобы увидеть его синие омуты, которые светились пламенем в свете моего пульсара. — Я не говорила тебе, но… Я давно люблю тебя. Боялась признаться, ведь ты не настаивал на отношениях, и мне думалось, что ты ошибся на счёт того, что твоей парой являюсь я. А вчера… В общем, теперь это не важно, хочу, чтобы ты просто знал это.

Глаза парня вспыхнули. Он перевернулся и навис надо мной. И откуда только силы взялись?!

— Повтори, — твёрдо глядя в глаза, потребовал он.

— Я люблю тебя, — прошептала в ответ. Голос внезапно пропал, а по щекам продолжали бежать слёзы.

Его лицо озарила счастливая улыбка. Склонился и впился в мои губы жадным поцелуем. Он захватил мои губы в плен, терзая их в страстном поцелуе. Прикусывал их и втягивал в себя, будто с цепи сорвался. Но постепенно становился всё нежнее и нежнее, вкладывая в него все свои чувства. Я прижалась к нему всем телом, выплескивая всю боль и переживания. Солёные капли продолжали бежать по лицу. Странный получился поцелуй, наполненный болью и любовью, нежностью и надеждой.

Оторвавшись от меня, Крас упёрся лбом в мой лоб и заговорил.

— Солёные поцелуи мне не нравятся, — робко улыбнулся и стёр мокрую дорожку на моей щеке, — не плачь, мой Огонёчек, ради этого признания стоило и умереть. Ведь ты бы ни за что не призналась, что любишь, не случись всего этого.

Он перевернулся на бок и подгрёб меня к себе, уложив мою голову на свою грудь. Истерика сходила на нет, слёзы прекратили литься из глаз, но всхлипывания всё ещё сотрясали тело. Красимир поглаживал меня то по спине, то по голове, продолжая свою речь. Притихла, в его груди сильно и часто билось сердце, будто он только что пробежал кросс или сильно волновался.

— Я ведь тоже никогда не говорил тебе этих слов, — замерла, ожидая продолжения. — Боялся. Нет, не самого признания, а твоей реакции. Ты всегда держалась на расстоянии, такая холодная, словно ничего не чувствовала ко мне, словно я для тебя лишь друг. Не настаивал только лишь потому, что боялся, что напугаю тебя, и то хрупкое доверие, что появилось между нами ещё на первом курсе, рухнет. Что ты начнёшь от меня бегать и прятаться. А вот когда мы оказались у моих родителей, понял, что это прекрасный шанс перевести наши отношения на другой уровень. Там тебе некуда было бы бежать, даже если захотелось бы. А ты даже не возмутилась ни на счёт общих покоев, ни тогда, когда я тебя поцеловал. Я был так счастлив, но всё же не хотел торопить события. Всё ещё был не уверен в твоих чувствах ко мне. Но теперь… Когда знаю, что мои слова тебя не напугают… Я люблю тебя, моя девочка, больше жизни люблю. Не могу и представить себя без тебя. Понял это давно, ещё в ту ночь, когда тебя отравили, когда ты была в больничном крыле, без сознания. Маленькая, хрупкая, бледная и умирающая. Именно тогда понял, что не смогу жить без тебя, не потому что ты — моя пара, а потому, что безумно люблю тебя. Ты самое дорогое, что есть у меня в жизни. Ты — моя душа, моё сердце и мои крылья.

Уткнулась в его грудь, счастливо улыбаясь. И пусть я услышала это признание не в романтической обстановке под звёздным небом, а на залитой кровью поляне, посреди кишащего нежитью леса, но это был один из самых счастливых моментов в моей жизни. И уж точно никогда не забуду такого признания.

Мы пролежали в тишине некоторое время, пока в моей голове не раздался голос оберега:

Лилька, я, конечно, всё понимаю, у вас там дела любовные, лямур-тужур и всё такое, но нам бы валить поскорее из этого леса. Вы тут пока, скажем так, отдыхали, мы уже пару лесавок успели погонять по поляне, и кто его знает, что тут ещё водится.