В поисках любви
Шрифт:
Оборачиваюсь. Волшебник обработал рану и наложил бинты. Теперь вся эта конструкция на его щеке напоминает опухоль, которую непременно нужно удалить. Пытается улыбнуться. Но ему больно. И бинт тут же пропитывается алым.
— Не нужно… — дергаюсь с места, но не знаю, что предпринять. Застываю, как истукан. — Не улыбайтесь. Простите меня…за все. Мне пора…
— Вы не хотите узнать, что случилось?
Он удивлен. Но чему? Неужели кому-то нравится слушать о собственных кошмарах?!
— Я…не знаю. Мне кажется, все это приснилось…я видела вас во сне. Но…было ли это по-настоящему?
Мне
На земле есть силы, могущество которых неоспоримо. Но вряд ли хоть одна из них сравнится с человеком загнанным в угол. В ту темноту, где нет ничего, кроме запаха сырой безысходности. И когда мы прячемся в ней, думая, что одни, чья-то холодная ладонь вдруг ложится нам на плечо… Сейчас я чувствую нечто подобное. Зверь рядом.
Нужно постараться уйти. Вырваться к солнцу.
— Я…
Он обрывает меня.
— Иногда бывает так, что двое людей, находясь рядом, не могут увидеть друг друга. Я не был в подвале вместе с вами, Оксана. Я все время находился здесь. Но знаю теперь много больше о вашей проблеме. И думаю, что смогу помочь.
В животе моем вспыхивает огонь. Но причиняет лишь боль. Плавит внутренности, словно пластмассу.
— Но я ведь видела вас. И вы видели меня. Вы освободили мои руки…а потом…там был этот человек. Он ударил вас по щеке плетью…И…
— Вы дадите мне десять минут? Я объясню вам все. И если вас это не устроит, вы уйдете. И мы больше никогда не увидимся.
И снова эта пауза. Эти глаза. Он настоящий хищник, теперь я знаю. Сколько раз я пыталась уйти, но он останавливал меня? Зачем я так сильно нужна ему? Для чего?
Усаживаюсь на кушетку. Знаю заранее, что поверю во все, что он скажет. Потому что привыкла слушаться взрослых. Потому что не перестала верить в волшебство.
Он садится в кресло напротив меня, и закидывают ногу на ногу. Костлявая пика колена нацеливается мне в грудь.
— Вы говорили со мной. Во сне, — откашливается. — Когда вы закричали, я понял, что вам снится тот самый подвал. И начал звать вас по имени. Помните?
Киваю, закусив губу. От таких воспоминаний у меня всегда дрожат руки.
— Хорошо, — он промокает пальцами вымокший от крови бинт. — Когда наша с вами связь была установлена, ваш мозг обратился за помощью к памяти, в которой четко отпечатался мой образ. И я возник перед вами. Как обычно и бывает во сне. Но вы так и не поверили, что спите. И от этого все пошло не так. К сожалению, вы так боялись этого несуществующего фантома с белым лицом, что даже мои убеждения не смогли разорвать цепь повторяющихся событий. И этот…убийца, он пришел к нам. А потом все разрушилось окончательно. Вы ускользнули от меня, и сон опять для вас превратился в реальность. В продолжение кошмара, где вас неминуемо настигает смерть. Тогда-то я вас и разбудил. Вы начали брыкаться. Знаете, такое ощущение, что вы куда-то бежали… А когда я тряс вас за плечи, пытаясь разбудить, вы и ударили меня. Со всего маху. Да у вас и куски кожи, наверное, остались под ногтями.
Рассматриваю пальцы левой руки. Несколько ногтей сломаны, а из-под тех, что уцелели, действительно,
— Простите меня…
Мои глаза снова наливаются слезами. Зима среди камней. Теперь я знаю, какая она. Мокрая. Каждый ее день пропитан поражениями и болью. Может, стоит вернуться в башню? Ведь там было так спокойно и сухо…Тепло.
Рассматриваю пушистые тапки на ногах.
Обратного пути нет. Его замели бесконечные метели и бураны.
— Не извиняйтесь. Это производственная травма, если можно так выразиться. Я знал, на что шел. В мире психологии все очень сложно, а игры с подсознанием — опасны. Ведь каждый человек уникален, и предугадать его действия, тем более во сне, не представляется реальным. Зато теперь я знаю насколько глубоко в вашей душе засел этот кошмар. Теперь мне есть от чего отталкиваться в лечении. Если вы, конечно, не сбежите от меня прямо сейчас.
Ни смотря на боль, Волшебник опять улыбается, и лейкопластыри отлипают от его морщинистой щеки, оголяя перед миром красные полосы. Они не такие уж и глубокие, как мне показалось сначала, но все равно довольно страшные. От них, несомненно, останутся шрамы, похожие на растянутые запятые.
Он сказал — производственная травма? Какое грубое и чрезвычайно точное сравнение. Все было именно так. Мы заигрались с огнем. И были наказаны.
— То есть…вы не видели его?
Волшебник качает головой. Знает, о ком я говорю.
— Ни его, ни пилы, ни подвала.
— А фотографии вашей дочери? — гляжу на него в изумлении. Не могу поверить, что видела ее во сне. Но тут же смущаюсь, отводя взгляд. Я не должна была спрашивать…
— Разумеется, нет. Фотография моей дочери и должна была, вместе с ароматом свечей, заставить вас поверить в то, что вы спите. Но эта стратегия оказалась неверной. Я слишком поторопился, нужно было ознакомиться с вашим дневником. Для начала…Вы не уйдете? Я хочу вам помочь, Оксана.
Да, но какую цену мне придется заплатить за эту помощь?
Думаю, пора спросить его.
— Вы… — но сил не хватает. Я так боюсь все разрушить. — Ладно. Конечно, вы правы, и мне пора избавиться от этого кошмара. Вы можете сказать мне — почему этот сон мучает меня? Есть какие-то объяснения этому? Ведь людям, наверное, не должны сниться такие вещи…И так часто повторяться. Каждую ночь.
— Хм, — трет длинным пальцем подбородок. — Причин может быть много. Не хочу больше торопиться. Мне нужно прочитать ваш дневник. Тогда я и сделаю окончательные выводы.
Мне кажется, он что-то недоговаривает. Но, если честно, мне и самой не хочется слушать о причинах. Для первого сеанса достаточно и того, что было.
Молчим, думая о своем. Но пауза длится недолго. Ее тонкую бумагу разрезает острие телефонного звонка.
— Я сейчас, — Волшебник с трудом поднимается с кресла.
— Хорошо.
Он уходит, а я продолжаю думать о том, что случилось. Я всегда верила в то, что за гранью нашей жизни существует что-то еще. То место, где переплетаются свет и тьма. А что, если мы отыскали вход? Вдруг сны и есть тот коридор, по которому нужно пройти, чтобы оказаться там? Фантастика, конечно…