В поисках неприятностей

Грэнджер Энн

Оставалось надеяться, что ни Аластер, ни Ариадна здесь ни при чем.

Глава 16

После ужина Аластер достал старые семейные фотоальбомы и настоял на том, чтобы я их посмотрела. Интереснее всего для меня оказались снимки, на которых был изображен Филип Монктон, единственный член семьи, которого я еще не имела возможности встретить во плоти. Он оказался самоуверенным типом крепкого сложения, этаким цветущим красавцем. На паре фотографий, где его снимали с Терри, они не выглядели похожими. В противовес поговорке фотоаппарат умеет лгать. Зато

позы и жесты не лгут. Отец и дочь снялись вместе исключительно по необходимости. Присмотревшись к Филипу, я решила, что он тиран.

Тем временем пошел сильный дождь; его капли били по стеклам.

— В такой вечер уютно сидеть дома, — заметил Аластер с видом человека, которому не нужно никуда выходить в плохую погоду.

Я невольно подумала о Ганеше, представила, как он, бедняга, мерзнет в своем фургоне, ест с ножа холодную фасоль с беконом из консервной банки и слушает, как дождь барабанит по крыше. Я почувствовала себя виноватой. Меня наверху ждет теплая постель. С другой стороны, я вся была в шишках и синяках; скорее всего, меня ждала такая же неуютная ночь, как и его.

Я проковыляла к окну и вгляделась во мрак. Дождь лил как из ведра.

— Что там? — подозрительно спросил Джейми. — В последнее время ты какая-то неспокойная. Что там такое?

— Ничего, — ответила я. — Просто смотрю в окно. — Понизив голос, чтобы слышал только он, я буркнула: — На мне живого места нет!

Джейми нахмурился и покосился на Аластера, но не стал переспрашивать, почему я такая беспокойная.

Бедняга Ганеш! С другой стороны, он сам решил приехать сюда.

Проснувшись на следующее утро, я поняла, что не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой. Каждое движение было пыткой. Будь моя воля, я бы целый день провалялась в кровати. Но ничего не выйдет. Я буквально выкатилась из постели, перевалившись через край и упав на колени на ковер. С трудом поднялась, поскуливая от боли, и отправилась в ванную, сгорбившись, как Квазимодо. Горячая ванна немного помогла мне и придала сил для того, чтобы спуститься по лестнице.

Трудновато было входить в столовую с таким видом, словно ничего не случилось, хотя у меня болели все мышцы. Аластер как будто не обратил на меня внимания. Джейми за столом не оказалось.

Дождь за ночь прекратился. Мне удалось спрятать в кармане сэндвич из двух тостов с апельсиновым джемом; и я как робот вышла из столовой, стараясь выглядеть как ни в чем не бывало. Наверное, у Гана уже развилось воспаление легких. Я представила, как он кашляет и тяжело дышит; сил у него останется только на то, чтобы прошептать: «А что я тебе говорил!»

Я глубоко вздохнула. Пахло мокрой листвой. После ночного потопа на дорожке остались глубокие лужи. Головки буддлеи поникли; с них капала вода.

В листве послышался шорох, и чей-то голос прошептал:

— Фран!

Я вгляделась в мокрое переплетение ветвей.

— Ганеш! Ты в порядке?

Он поднялся; мне сразу стало ясно, что он совсем не в порядке. Выглядел он ужасно: мокрый, небритый и дрожащий. Но, судя по его страдальческому взгляду, больше всего его беспокоил не физический дискомфорт.

Я схватила его за руку:

— Ганеш, что случилось?

Он крепко сжал мои пальцы и тут же отпустил их.

— Фран, нам надо срочно выбираться

отсюда. Мы должны вернуться в Лондон… нам, то есть мне, нужно вызвать полицию! — Он сглотнул слюну и испуганно покосился в сторону дома.

Он имел все основания быть осторожным.

— Джейми за мной шпионит, — предупредила я. — Давай-ка назад в кусты! — Я толкнула его, и мы оба удалились под мокрую сень. По шее у меня текла вода, мокрые листья шлепали по лицу. — Ну, рассказывай! — велела я.

— Я оставил машину в лесу неподалеку… — Он попытался взять себя в руки и обеими руками убрал мокрые волосы со лба. — А потом пошел в кустики… ну, за обычным делом. Потом решил немного прогуляться — разведать окрестности… — Помолчав, он продолжал: — Фран, я нашел могилу!

Я лишилась дара речи и только смотрела на него с растущими ужасом и смятением. Потом мне каким-то чудом удалось выговорить:

— Ганеш, ты уверен? Местность здесь довольно неровная.

— Говорю тебе, там настоящая могила! Должно быть, дождь смыл верхний слой почвы. Видишь ли, вряд ли она появилась там давно. Там… из листьев и веток торчала рука. Я… взял прутик, отгреб в сторону еще немного листьев и увидел лицо… — Помолчав, он придушенным голосом продолжал: — Фран, мне очень жаль! Там… там один наш знакомый.

— Кто? — тупо спросила я.

— Фитиль. — Видя, что я не отвечаю, он продолжил: — Фран, как такое возможно? Что он там делал?..

— Он кое-что задумал! — в отчаянии ответила я. — Ах, Ганеш, это я во всем виновата! А ведь могла бы заранее догадаться, что у него на уме! Но я не воспринимала его всерьез. Ты ведь знаешь, какой он… был…

Ганеш схватил меня за плечи и слегка встряхнул.

— Да, я знаю, каким был Фитиль, но понятия не имею, о чем ты сейчас говоришь!

— Он знал о конном заводе «Астар». Терри сама ему рассказала. Должно быть, он подумал, что как-то сумеет вытянуть деньги из ее родственников… Из хостела он сбежал и скрывался от полиции. Он ведь сам признавался мне, что тупой… Бедняга, дурак несчастный! Ему не пришло в голову, что убийца Терри как-то связан с ее домом. Мне бы расспросить его поподробнее… Я бы наверняка его отговорила!

— Ты ни в чем не виновата! — отрезал Ганеш.

Я вспомнила огрызок синего мела в машине Джейми. Когда я его нашла, подумала, что он прилип к подошве Джейми после того, как он побывал в нашем сквоте. Но может быть, в его машине побывал Фитиль.

— А где его пес? — вскричала я.

— Никаких признаков.

— Пес не бросил бы Фитиля, а Фитиль не бросил бы пса. Фитиль его обожал! — Наверняка где-то неподалеку есть еще одна могилка, поменьше. — Веди меня туда! — велела я.

Ганеш покачал головой и негромко сказал:

— Нет, Фран.

— Фитиль был моим другом!

— Фитиль умер. То, что лежит в лесу, — лишь его разлагающаяся оболочка… — Ган помолчал. — Ну так что, сообщим местным копам?

Хотя голова у меня шла кругом, я решительно возразила:

— Не надо. Не хочу, чтобы они все повесили на нас. Лучше вернемся в Лондон и расскажем Дженис. Она, конечно, тоже не обрадуется, но она хотя бы знает нас! А для здешних копов мы — чужаки. Ган, ты, случайно, не разглядел, отчего он умер?

Я понимала, что слишком многого хочу. Что можно понять, быстро взглянув на лицо и руку мертвеца?