В поисках Одри
Шрифт:
– Вернутся уже через час, – предвещает Фрэнк и уходит в нору. Я за ним, потому что мне делать больше особо нечего, так что, может, почитаю его новый комикс про Скотта Пилигрима. Брат подходит к компьютеру, роется в школьном рюкзаке и извлекает из него кабель питания. Включает и запускает «Завоевателей».
– Ты что, знал, что мама унесет с собой провод? – Я под впечатлением.
– Она уже так делала. У меня их штук пять. – Взгляд у Фрэнка становится стеклянным, и я понимаю, что разговаривать с ним уже смысла нет. В поисках комикса я натыкаюсь
Секунду спустя я поднимаю взгляд и вижу в дверях маму на каблуках. Как это вышло?
– Мама? – Я удивленно хлопаю глазами. – Ты же вроде ушла?
– Вернулась за телефоном. – Голосок у нее сладкий и пугающий. – Фрэнк? Ты что делаешь?
Ой. Фрэнк. Фрэнк! Я в мрачном предчувствии резко поворачиваю голову. Он сидит в наушниках и все еще водит мышкой.
– Фрэнк! – рявкает мама, и он поднимает взгляд.
– А?
– Что ты делаешь? – повторяет она все тем же сладким угрожающим голосом.
– Иностранный, – уверенно отвечает он.
– Ино… что? – Мама сконфужена.
– Домашку по французскому. Тут программа проверки вокабуляра. Пришлось старый кабель искать, чтобы включить. Я подумал, что ты вряд ли станешь возражать.
Фрэнк показывает на экран, на котором плавает красное слово «armorie», а за ним синий перевод «шкаф».
Ого. Вот это скорость!
В общем, «Завоеватели» действительно развивают реакцию. То есть все по-настоящему.
– И ты все это время занимался языком? – Мама смотрит на меня, сощурившись, и я отворачиваюсь. Впутываться не желаю.
– Я Скотта Пилигрима читала, – честно отвечаю я.
Мама снова переключается на брата.
– Фрэнк, ты меня обманываешь?
– Обманываю? – Он делает вид, что обиделся.
– Не надо! Ты что, положа руку на сердце готов мне сказать, что делал только домашнее задание и больше ничего?
Фрэнк секунду пристально смотрит на нее. Затем с опечаленным видом качает головой.
– Эх вы, взрослые. Думаете, что подростки врут. Вы исходите из этого. Такова ваша отправная точка. И это так угнетает.
– Я ничего не думала, – начинает мама, но он ее перебивает:
– Думала! Вы, лентяи, не утруждая себя, исходите из очевидной посылки, будто любой, кому нет восемнадцати, патологический лжец и недочеловек без цельной структуры личности. Но мы такие же люди, как и вы, а этого вы как будто не понимаете! – И он смотрит на нее с таким вдохновенным видом. – Мам, ты хоть раз способна допустить, что твой сын делает все правильно? Не можешь продемонстрировать ко мне хоть каплю доверия? Нет, если ты хочешь, чтобы я выключил комп и не учил французский, все нормально. Я завтра так и скажу учителю.
Фрэнков монолог маму ошеломил. Даже как будто обуздал ее пыл.
– Я не говорила, что ты лжешь! Я лишь… слушай, если ты учишь французский, все хорошо.
Она уходит, цокая каблуками, и через несколько секунд за ней закрывается входная дверь.
– Ты больной, – говорю я, не поднимая взгляд от комикса. Брат не отвечает. Он уже снова с головой ушел в игру. Под его бормотание я переворачиваю страницу, задумавшись, не сделать ли себе горячего шоколада, как вдруг кто-то начинает ужасно громко колотить в окно с улицы.
– ФРЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭНК!!!
Я подскакиваю на целый километр и тут же начинаю задыхаться. За окном мама с чудовищно ужасным лицом. В такой ярости я ее никогда не видела.
– Крис! – вопит она. – ИДИ СЮДА! Я ЗАСТАЛА ЕГО С ПОЛИЧНЫМ!
Как она вообще там оказалась? Окна норы же где-то на высоте двух с половиной метров.
Я бросаю взгляд на брата, он слегка, но искренне раздосадован. Он успел закрыть игру, но она ее видела. Не иначе.
– Попал ты, – говорю я.
– Черт, – возмущается он. – Не думал, что она будет за мной шпионить.
– Крис! – продолжает орать мама. – Помоги! ААА!
Ее лицо исчезает, после чего раздается громкий грохот.
Боже мой. Что случилось? Я вскакиваю на ноги и несусь к задней двери. Окна норы выходят на сад за домом, я выбегаю, но мамы нигде не видно. Потом замечаю, что к окну придвинут домик Феликса. Крыша у него как будто сломана и…
Нет.
Не может быть.
Оттуда торчат мамины ноги, она все еще в туфлях на каблуках.
На ступеньках появляется Фрэнк и видит то же, что и я. Он зажимает рот рукой, а я пихаю его в бок.
– Молчи! Она, наверное, поранилась. Мам, ты там как? – кричу я, подбегая к домику.
– Энн! – появился и папа. – Что произошло? Что ты тут делала?
– Смотрела в окно, – раздается ее приглушенный голос. – Вытащи меня отсюда. Я застряла.
– Мам, а я думал, что становиться на домик нельзя, потому что это подаст Феликсу дурной пример, – деликатно говорит Фрэнк, и кто-то яростно ахает.
– Ты, мелкий… – Наверное, хорошо, что маму едва слышно.
Вытаскивать маму приходится всем троим, и не могу сказать, что после этого ее настроение улучшилось. Она поправляет прическу, просто сотрясаясь от гнева.
– Так, молодой человек, – говорит она Фрэнку, который мрачно смотрит в землю. – Ты сам вырыл себе яму. Отныне тебе запрещается играть в компьютерные игры… Крис, как думаешь, сколько?
– Целый день, – уверенно произносит папа, одновременно с тем, как мама называет «два месяца».
– Крис! – возмущается мама. – Один день?
– Ну я не знаю! – защищается папа. – Я так с ходу не могу решить!
Родители отходят, начинают перешептываться, а мы с Фрэнком ожидаем в неловкости. Я, наверное, могла бы уже вернуться в дом, но мне хочется узнать, чем все кончится.