В поисках Оюты

Лунёва Мария

Подняв руку, он выпустил очередь из бластера по стене за диванами. Поднялась пыль, посыпались куски песчаника. Вскрикнула некая девица, притаившаяся чуть подальше от того места. И вдруг показался хвост прямо над спинкой дивана. Мощный такой, как у крокодила. Он вильнул и исчез. Снова тихие удары и на месте хвоста вынырнул самьят. Темненький, я бы подумала, что это тот, кто нам нужен, но через еще мгновение он вытащил своего сородича.

— Ааа, — счастливо протянул Шу, — а вот и черномордый. Как я рад встрече! Как же я ждал её! Ну, приветствую тебя,

гавнюк местный, а я тот самый из номера для молодоженов. Из отеля, который твои прихвостни подорвали. Вот всегда говорил: не умеете убивать — не лезьте. Дилетанты!

Просияв, Шу вскинул руку и точным выстрелом убил того первого, что держал главнюка за шею.

— Никогда не любил предателей, — прошипел мой гурсан, наблюдая, как один из самьятов медленно оседает на пол. — Особенно если предают родную кровь.

И тут я сообразила, что эти оба ящера — братья. Просто вспомнились слова Крахи о них. И на душе тут же стало погано. Словно я в эту гниль ногой ступила.

Глава 25. 2

Странно, но бросив взгляд себе под ноги, самьят довольно оскалился. Потом, будто опомнившись, зыркнул на Шу. Его толстый крокодилий хвост ходил ходуном, выдавая эмоции своего хозяина с головой.

— Что тебе нужно, гурсан? — наконец, ящер отмер и попробовал взять себя в руки.

— А я думал, уже никто и не поинтересуется моими проблемами, — картинно выдохнул Шу.

— Я тебя не трогал, — ощерился самьят, — а ты пришел в мой клуб...

— Что значит не трогал, морда чешуйчатая? Да ладно убить попытался, не ты первый, не ты последний. Много вас, мечтателей, на мою голову. Ты мне, харя копчёная, супружескую ночь обломал! Теперь представь всю глубину своей вины за это передо мной!

— Я же не знал, — возмутился самьят и развел в стороны четырехпалые руки. — Ты моего племянника рахулам скормил. Последнее, что от родной сестры осталось...

— Так за дело, — вот теперь пришла очередь возмущаться Шу.

— Я его что просил меня грабить посередине пустыни? Воспитывать лучше надо было и пояснить, что нельзя гадить там, где бизнес ведёшь. Или вы полагаете, что на Альмире и Оюте не заметят, что здесь туристов гурсан убивают. Я тебя разочарую, мужик, как представитель власти уже заметил, о чем и доложу. Много тогда к вам народа с деньгами кататься будет? Или ты сам этого не понимаешь?

— Я говорил ему, что нарвется, — самьят как-то тяжело выдохнул. — Говорил, чтобы и своих не трогал, и чужих. Что нельзя настраивать против себя ни местных, ни туристов. А они же молодые, горячие. Всё лучше всех знают... Да что теперь... Брат им это позволял, считал, что боятся, значит, уважают. А по мне так уважают, когда прибыль получают и смело в завтрашний день смотрят.

— Ну от проблемы я тебя избавил, — Шу снова повеселел. — Надеюсь, родня ещё осталась. А теперь мне нужна четкая информация и, если соврешь, самьят, я тебя за хвост из черной дыры достану. Поверь, я могу!

— Что тебе нужно? — черномордый схватился за

спинку дивана и, нагнулся, будто ему было больно, и он держался при этом из последних сил.

Шмыгнув плоским носом, Краха, не глядя на него, поджала губы и, не поднимая головы и не светясь перед местной публикой, продолжила наполнять свой пакет. Я же не могла оторваться от происходящего. Этот ящер мог знать, где моя девочка. И я молила всех богов, чтобы это было так.

— Некоторое время назад сюда транзитом привезли детей, — громко проговорил Шу. — Двое. Мальчик и девочка. Человеческой расы.

— Были такие, — самьят кивнул. — Мальчишка на вид дохленький совсем. Глаза на половину лица. Девочка крупнее, чернявая, кожа смуглая, светлее, конечно, чем мой окрас, но что-то схожее. Она носом постоянно шмыгала и взгляд такой, как у звереныша. Мальчика прикрывала и за собой прятала.

— Да. Вот и скажи мне, куда их перебросили отсюда? — уже злее потребовал ответ мой гурсан.

— А тебе зачем? — Самьят уже двумя руками держался за диван. Хвост его просто истерично отплясывал, задевая пол.

— Девочка — моя дочь. Такой ответ тебя устроит?

— Вот пустынные шрашары!!! — ругнулся ящер на местном. — Так и знал, что не всё нормально с этими мелкими. Больно девочка вызывающе держалась, будто знала, что за ней придут. Она же нам так и сказала: в крови по пояс стоять будете...

— По колено, — исправила я негромко, но самьят услышал и, наконец, метнул взгляд на меня. Застыл и медленно кивнул.

— «По колено в крови стоять будете», — поправил он коронную фразочку Оюты, когда та вопила о несправедливости и возмездии. — Мать... Выходит, дочь гурсана похитили...

— Хуже мужик, — усмехнулся Шу, — посмотри вокруг себя и представь — чью дочь тронули.

Ну мой гурсан скромностью и заниженной самооценкой, видимо, никогда не страдал. Но невольно ещё раз осмотревшись, я сообразила, что трупов-то и не так уж и много. Все здоровые мужчины, можно сказать, амбалы даже для своих рас.

— Твой муженёк положил чисто охрану этого, — подсказала Краха то, что я понять сама не смогла бы.

— Я вижу, гурсан. Вижу... — выдохнул темночешуйчатый местный босс. — Детей я велел увозить. Мы не занимаемся работорговлей. Тем более, не касаемся детей. А этот груз и вовсе выглядел странным.

— Поясни, — Шу сделал два шага назад и присел на капот, сложив бластеры на бедре.

Самьят выдохнул. По всей видимости, ожидал, что его просто пристрелят без лишних разговоров.

— Обычно, как товар везут... — начал было ящер, но Шу, улыбнувшись, поднял ствол. Ящер выставил вперед ладони и заговорил быстрее: — Я понимаю, что для тебя, гурсан, это родные дети, но ты спрашиваешь, как это видел я. А я видел товар, перевозимый не как обычно — в переносных клетках, а в утепленном контейнере. Крышка открывалась сверху. В углу ведро и еда накидана. Это меня смутило. Не для аукционов везли и не на рынок. Уточнять ничего не стал, велел просто убираться отсюда, и всё.