В поисках пути
Шрифт:
А теперь передо мной вопрос: надо ли кому-либо рассказывать о моем возвращении или сделать вид, что я вообще здесь ни при чем? Как правильно поступить? В таких случаях мне отец говорил, что полуправда — лучший вариант. Вроде, как и не врешь, и лишних подробностей не раскрывает.
После заслуженных благодарностей и хвалебных речей перешли к сути вопроса о моем возвращении. Я так и сказала Владыке, что меня вернула в смертное тело воля Богини. Нет, не Лании, другой, новой. На что получила ответ, что он не слышал ни о каких новых Богах и что в Пантеоне все старые.
— А тебе все Боги отчитываются
— Что ты! Нет конечно… Но чувствую я что правда близка, но никак не могу ухватить ее за хвост. Уж не твоими ли стараниями она так вертеться?
Ага, получила! Не будешь забывать, что в любую игру можно играть вдвоем! Лай, почему в нашу дискуссию не вступал. Слушал молча, даже не просил пояснить какие-то моменты. Или ему неважно, или меня ждет еще и второй допрос!
Чтобы перевести разговор в другое, менее опасное, русло, спросила, что произошло после моей смерти. Линиэль пустился в объяснения, и они совпадали с тем, что мне показала Богиня. Заинтересовал меня факт оживших статуй. В итоге оказалось, что это не статуи, а настоящие единороги, лишенные магии.
— Что они делали вокруг алтаря? — уточнила я.
— Они охраняли поток, через который смогла вырваться Сила, пробудившая магию. Они отдали за это свою свободу, сформировав место для алтаря. Но теперь они вольны и пасутся на своем луге.
— А где этот луг? — огню в моих глазах улыбнулся не только Лай, но даже Владыка.
— Если ты хочешь, я могу проводить тебя к ним, — впервые подал голос белобрысый.
— Ты еще спрашиваешь! Конечно хочу! Я же никогда не видела живого единорога!
— Я тоже! — точно, он же родился после исчезновения магии. — Когда пойдем?
— Сейчас! Сейчас! — заерзала я в своем кресле.
Владыка улыбнулся:
— Бегите! Но если вспомнишь еще что-нибудь, буду рад услышать. И, кстати, ты сильно изменилась, после того, как к нам вернулась.
Задавать вопрос, в чем именно я изменилась, не стала. Родители учили, что не стоит задавать вопросы, на которые не хочешь знать ответы.
На дворе уже давно была ночь. Разноцветень радовал нежным благоуханием трав и соловьиной трелью. Ветер развевает волосы и колышет верхушки трав, создавая ощущение, что единороги стоят по колено в бушующем море. Тишина и покой! Ничто не нарушает гармонию и созерцание. Красота!
Мы с эльфом сидели на пригорке, а внизу на лугу паслись серебристые единороги. Их шкура в лунном свете, казалось, сама источает нежный белый свет.
Поначалу, когда мы только подошли к краю луга, от стаи отделился и направился в нашу сторону жеребец. Зажатые уши и угрожающая поза говорили сами за себя. Лайел стал что-то говорить животному на эльфийском и тот, успокоившись, вернулся к табуну. Белобрысый объяснил, что несмотря на внешний вид, животные обладают не только острым умом и развитой интуицией. Про остальное сказал, что все со временем я узнаю сама. На попытку вытянуть информацию он отмахнулся, что это не его тайна и он не вправе мне что-либо рассказать. Ладно, поживем — увидим! Я — не я буду, если не смогу докопаться до интересующего меня вопроса.
Я раскинулась на заботливо прихваченном Лаем покрывале. Он молодец, и кавит прихватил,
— Тебя что-то тревожит? — оборвал Лай мою мысль. Что же я там нащупала? Ведь только что я осмыслила что-то очень важное, а этот… голубоглазый, что б его! Не мог он несколько секунд потерпеть!
— Мое тело было мертво. Вот меня и беспокоит — я ходячий мертвец?
— Нет, — улыбнулся эльф, осветив все мое существо своим собственным ярким, теплым и нежным солнышком. — За то время, что тебя не было с нами, твой мозг не начал разлагаться. Так что ты жива и в своем уме. Но я чувствую, что это не тот вопрос, что беспокоит тебя. Я подожду, когда ты будешь готова мне рассказать.
— Понимаешь, когда ты спросил, ты сбил меня с какой-то очень важной мысли. Теперь, хоть убей, не могу вспомнить, что же такое промелькнуло в моей голове.
— Отныне и до самой твоей естественной смерти, ни я, ни кто другой не посмеет тебе причинить вред, тем более убить! Теперь ты под моей защитой, еламинай, и твоя жизнь и желания для меня превыше всего. Мне хватило одного раза тебя потерять! Это хорошо, что волосы у меня от природы белые, а то бы увидела, что я весь поседел.
— Лай, это такое выражение! Я больше сама умирать не хочу. Знаешь как страшно?! Про боль уж даже не заикаюсь.
Сошлись мы на том, что я впредь буду выбирать выражения поаккуратнее и если подобные будут встречаться — ему пояснять.
— И все же ты мне так и не сказала о причине твоего душевного смятения. Но времени у нас предостаточно, ты как маг проживешь не одну тысячу лет. Я подожду.
— Сдались тебе мои «тараканы»! Беспокоит меня божественная аудиенция! Вместо того, что бы принести ясности в мое жалкое существование, они все еще только больше запутали! Чувствую себя игрушкой в чужих руках без возможности принятия самостоятельных решений! И то, что я натворила там, у Небожителей… Боюсь, что мне с рук это не сойдет, — получила взгляд, полный непонимания. Вот что с ним делать? Ведь не отстанет же! — Ладно, расскажу тебе, но по большому секрету…
— Так ты Богиня? А я все не мог понять, что в тебе изменилось? Вроде и ты и не ты одновременно!
— Да не Богиня я! Не Богиня! Я первым же деянием вернула свою душу в тело.
Лай долго смеялся. Сначала с моей недальновидности, потом с того, как на это могли отреагировать Боги. Дальше смеялись вместе, представляя то одного Бога с вытянувшейся физиономией, то другого.
— И все же я рад, что ты совершила такую несусветную глупость. А умер бы Танн — оживила бы его. Дала бы жизнь его детям…