В Поисках Роста

Истерли Уильям

Иногда значительные откаты в динамике роста являются следствием изме­нений в государственной политике, но чаще всего это не так. В отличие от рос­та политика предыдущего десятилетия хорошо предсказывает политику деся­тилетия нынешнего. Инфляция в предыдущем десятилетия объясняет от 25 до 56 % инфляции в этом десятилетии. Открытость экономики (доля внешнетор­гового оборота в составе ВВП) прошлого десятилетия объясняет 81 % откры­тости следующего. Финансовое развитие (соотношение денежной массы к ВВП) прошлого десятилетия объясняет от 60 до 90 % финансового развития этого десятилетия. Политика гораздо более стабильна, чем рост, и потому она не мо­жет быть единственной детерминантой роста.

Нестабильность

роста вбивает еще один гвоздь в гроб капитального фунда­ментализма — идет ли речь о физическом капитале или о человеческом. Объем инвестиций в физический капитал — заводы и оборудование — величина довольно постоянная. Инвестиции прошлого десятилетия объясняют 77 % раз­личий в инвестициях этого десятилетия. Нечто подобное наблюдается и в от­ношении инвестиций в образование. Охват населения начальным образовани­ем в прошлом десятилетии объясняет 78 % охвата начальным образованием в этом десятилетии, а по охвату средним образованием эта величина составляет 85 %. Но темпы роста в этом десятилетии очень слабо объясняют различия в темпах роста в следующем [11].

Нестабильность роста распространяется на большие отрезки времени. Срав­ните положение стран в рейтинге по темпам подушевого роста за шестьдесят лет (1870-1930 гг.) с положением в нем за последующие шестьдесят два года (1930-1992 гг.). Мы увидим, что за это время список существенно изменил­ся. Вот несколько конкретных примеров: у Аргентины в 1870-1930 гг. темпы роста были самыми высокими (из 27 стран, по которым есть данные), а в 1930-1992 гг. — самыми низкими. Противоположный пример — Италия, ко­торая в 1870-1930 гг. была на пятнадцатом месте, а в 1930-1992 гг. перескочила на второе место.

Возвращение к среднему

Если экономический рост представляет собой чистую случайность, то, оче­видно, его невозможно будет предсказать. Однако есть способ, с помощью ко­торого, даже если все определяет случай, предсказания возможны. Вы можете продемонстрировать этот фокус на ничего не подозревающих знакомых. Объя­вите собравшимся друзьям, что уверены: в стране X произойдет падение тем­пов роста. И тут же сообщите, что в стране Y темпы роста пойдут вверх. Почти наверняка вы окажетесь правы, даже если значение темпов роста во всех стра­нах совершенно случайно.

Как это можно сделать? Элементарно. Надо лишь правильно выбрать стра­ны, про которые вы будете делать это сенсационное заявление. Выберите стра­ну, в которой темпы роста в этом году были самими высокими в мире, — X. И страну, в которой темпы роста в этом году были самыми низкими, — Y. Если рост случаен, то крайне неудачное стечение обстоятельств в стране Y вряд ли повторится. Поэтому в стране Y рост ускорится. И крайне удачное стечение об­стоятельств в стране X тоже вряд ли повторится, поэтому там рост замедлится. Произойдет возвращение к среднему.

Я использовал этот трюк, предсказав в одной статье 1995 г., что «космичес­кая траектория [банды] четырех скоро снова устремится к земле». Я ничего не знаю про банковские системы, международные потоки капитала, курсы валют и все остальное, что вызвало восточноазиатский кризис 1997-1998 гг. Я просто знал, что лучшие рано или поздно будут возвращаться к средним показателям.

Рулетка

Чтобы конкретизировать примеры возвращения к среднему, представьте ко­лесо рулетки. Вообразите, что в рулетку играют тысяча человек одновременно. Каждый делает ставку двадцать раз — на красное или черное. Мы вполне мо­жем сказать, что при каждом запуске колеса у каждого из нас пятидесятипро­центный шанс на выигрыш.

Каково будет распределение выигрышей в нашей группе из тысячи человек после двадцати попыток? Поскольку у нас так много игроков, оно будет удиви­тельно широким.

В среднем из тысячи самый удачливый выиграет семнадцать раз (85 % ставок — выигрышные), а наименее удачливый — только три раза (выигрышные— 15 % ставок). Счастливчик будет хвастаться своим мистичес­ким шестым чувством, позволяющим ему угадывать цвет, а неудачник почув­ствует себя последним дураком.

Если они продолжат играть в рулетку, то у каждого по-прежнему будет толь­ко 50-процентный шанс выиграть очередной раунд. 50 % — это лучше, чем у самого неудачливого, и хуже, чем у самого удачливого. Можно с большой сте­пенью надежности предсказать, что у неудачника дела пойдут лучше, а у счас­тливчика — хуже.

Этот прием работает, даже если удача лишь частично влияет на исход, а уме­ние тоже играет какую-то роль. Все равно остается вероятность, что лучший исход вызван комбинацией умения и удачи, а худший — неумения и неудачи. Умение остается, но очень выигрышная или очень неудачная комбинация ред­ко повторяется. Поэтому у лучших что-то пойдет не так, а у худших положе­ние улучшится. И наше предположение все равно, скорее всего, сбудется.

Принцип возвращения к среднему универсален. Все, что вам нужно, чтобы он сработал, — некоторая роль случая и выбор лучшего исхода в предыдущий период. Возвращение к среднему объясняет, почему команда — лучший нови­чок Американской Лиги, на следующий год показывает результат хуже, чем в предыдущем (просто после исключительно удачного первого года она возвра­щается к среднему показателю). Почему команда — победитель суперкубка НФЛ — на следующий год часто разваливается (не в буквальном смысле, а просто возвращается к своему среднему показателю). Почему вторые романы некоторых писателей, за которые мы беремся, нас разочаровывают (мы обра­щаем внимание на второй роман, только когда первый был исключительно хо­рош). Почему сиквелы фильмов обычно хуже оригинала (сиквел делают толь­ко к исключительно успешному фильму, а исключительный успех редко по­вторяется). И почему аналитик на фондовом рынке после серии точных пред­сказаний начинает ошибаться (у него был удачный период, который привлек наше внимание, а потом все вернулось к средним показателям). Что касается экономического роста, то возвращение к среднему объясняет, почему страны, успешные в одном десятилетии, разочаровывают экономистов в следующем. И почему, напротив, страны, разочаровывавшие в одном десятилетии, пока­зывают лучшие результаты в следующем.

Часто за возвращением к среднему видят проявление другой закономернос­ти — успех рождает неудачу. Спортивные обозреватели, склонные к морализа­торству, обычно пишут, что команде-новичку успех вскружил голову или что игроки провели слишком много времени на вечеринках, а не на тренировках, и ночи в обществе супермоделей плохо сказались на победных шансах. Возмож­но, такие обозреватели и правы, но даже если вся команда проведет межсезонье в церковно-приходской школе, у новичка в следующем году дела пойдут хуже.

Встречаются люди, которые не понимают принцип возвращения к средне­му, — это эксперты по развитию. Экстраполируя продолжающийся невидан­ный успех невиданно успешных, мы как бы предсказываем удачу самого удач­ливого игрока в рулетку на основании его успехов в первых двадцати раундах.

Предсказание

Джуд Ванниски в своем бестселлере 1978 г. «Как устроен мир» прославил достижения (накопившиеся к 1978 г.) Берега Слоновой Кости. Для Ванниски Берег Слоновой Кости был звездой Африки [12]. Энтузиаст рыночного пред­ложения, Ванниски считал, что экономический успех Берега Слоновой Кости был обусловлен низкими налоговыми ставками. (Уже тогда у Ванниски были две небольшие проблемы с историей. Первая заключалась в том, что свиде­тельств связи экономического роста с налоговыми ставками обнаружено не было. Вторая — что эти ставки действовали только для частного сектора, в ко­тором было занято лишь 1,4 % населения.) [13].