В поисках счастья
Шрифт:
– Не знаю даже. У черистов всё закрыто, всё секретно. Про них говорят немного, мало что известно.
– Да мне кажется, – вступил в разговор Хриплый, – что там такой отбор, проходят который только люди кристально чистые, с биографией белой, как чистый лист бумаги.
– Ну, может и так.
– А ты сказал, что во всех городах. А у нас какой?
– Известно какой, Четвёртый. Четвёртый город Третьей территории.
– Они по номерам? И города, и территории?
– Да, по номерам.
– А от чего нумерация
– Не знаю. От величины наверное. Да, скорее всего так.
– Интересно. Ладно, мужики, я на боковую, устал жутко. Приятно было посидеть. Я так понимаю, моя кровать вот эта, у окна?
– Правильно понимаешь, – ответил Говорун. – Что, не любишь у окна? Да ты не волнуйся, зимой там не дует, а летом можно открыть, свежо.
– Да нет, всё отлично. А бельё дадут?
– Бельё в тумбочке, рядом с койкой. Там полно всякой всячины, посмотри. «Предметы первой необходимости».
Полки за дверцей действительно были буквально набиты. Помимо пододеяльника, простыни и наволочки, в ней лежали зубная паста с щёткой, мыло, бритвенный станок, два полотенца, три комплекта нижнего белья, блокнот с ручкой и даже настольные часы.
Станислав застелил койку, прилёг, и решил выставить время.
– Ребят, а который час? Только точно.
– Три часа семнадцать минут, – отозвался Фёдор. – Точно.
– Спасибо. Так, слушайте, а число сегодня какое?
– Двадцать девятое августа.
– Двадцать девятое? Так, а год?
– А года у нас не принято считать.
– Это ещё почему?
– А хрен его знает. Не считаем, и всё. Также, как когда ты про время узнавал, я секунды не говорил. Просто непринято. Да и незачем особо.
Было ещё много вопросов, которые хотелось задать, и их количество нарастало, как снежный ком. Но уж очень тянуло в сон, да и сильно напрягать соседей в первые часы знакомства было не комильфо.
Новый постоялец проснулся в ночи, когда стрелки показывали пять минут двенадцатого. Хриплый и Говорун, едва освещаемые пробивавшимся через штору голубоватым светом фонаря, спали. Он тоже попробовал заснуть, но около часа спустя, поняв бесперспективность этой затеи, оделся и пошёл подышать на улицу.
В темном небе сияла почти полная растущая луна и бесчисленное количество звёзд. Дул приятный тёплый ветерок, по ощущениям было градусов восемнадцать. В общем, погода располагала к променаду.
– Здравствуйте, – поздоровался какой-то мужчина в униформе, нарушив тишину. – Вы что тут делаете?
– Здравствуйте. Да, гуляю просто. Не спится мне.
– Здесь живёте? – спросил тот, кивая на гостиницу, которую Философ, однако, сам для себя окрестил общежитием.
– Здесь.
– Паспорт покажите.
– Да нет у меня паспорта. Если честно, даже не знал, что он должен быть.
– Новенький что ли?
– Да. Сегодня заселился.
– Как фамилия?
– Кучеров.
– А-а.
– Всего хорошего. А с паспортом мне что делать?
– Завтра вам всё скажут.
Выход на воздух имел три основные цели: получить эстетическое удовольствие, узнать план территории и, пожалуй, главное – подумать. Первое, в принципе, уже состоялось, хоть и в слегка подпорченном охранником виде.
Второе было тоже делом нехитрым. Следовало обойти здание вокруг. Оно состояло из нескольких параллельных «крыльев», окна которых преимущественно смотрели друг на друга и во двор. В свете фонарей, стоявших по периметру, представала странная картина: между форточками соседствующих частей гостиницы была натянута двойная верёвка, по которой перемещался то ли лист бумаги, то ли какой-то пакет.
В целом же всё выглядело очень достойно. Кругом было зелено, стояли деревья, а возле одного из углов огороженного симпатичным забором участка даже находился пруд с утками.
Гораздо сложнее дело обстояло с размышлениями. Нет, вопросов – хоть отбавляй, и чётко сформулировать их нетрудно. Но, сосуд, из которого можно черпать информацию для ответов, был практически пуст.
«Где я нахожусь?», «Что меня ждёт?», «Это и есть вечный покой?», «А могу ли умереть здесь?»… Голова буквально разрывалась, не находя точки опоры для мыслей. Дабы не тронуться умом, стоило подумать о посторонних темах. Кто-то назовёт их глупыми, бессмысленными и непонятными, но для других они – глобальные и основные в мироздании.
Станислав вернулся в номер, достал блокнот с ручкой и начал писать:
«Слово «счастье» можно уподобить словосочетанию «уровень жизни». Знак равенства между ними ставить нельзя, но понятия чем-то близки. Но как определить их величину?
Философ замер на некоторое время. Ему вдруг подумалось, будто жизнь – это такая компьютерная игра, в которой каждой доходит до определённого уровня, что собственно и называют «уровнем жизни». Причём «level up» можно совершить разными способами: кто-то очень талантлив и у него всё само легко получается, кто-то упорно тренируется, третий знает секретные коды, другой попросту взламывает систему… И чем выше, дальше человек взобрался в этой игре, тем обиднее и больнее оттуда падать, терпеть фиаско.
Эти мысли он записывать не стал, а начертал следующее: «Возможно, не так важно, что такое «уровень жизни». Гораздо важнее, откуда его отмерять, в какую сторону и какой линейкой. Важна, так сказать, система координат, которая своя у разных индивидуумов. Каждому нужно найти своё место в жизни, чётко определить жизненные ценности, ориентиры, цели и чётко им следовать».
30.08.
Философ проснулся, когда его соседи уже были одеты и куда-то собирались.