В поисках сокровищ
Шрифт:
– А я – Люба! – сказала женщина. – Любовь Петровна! Так зачем вам Марья-то Семеновна понадобилась?
– Понимаете… – нерешительно начал Стас, – дело в том, что…
– Вам фамилия Смирнин что-нибудь говорит? – перебила его Даша.
– Смирнин? – переспросила Любовь Петровна. – Да вот школу-то эту как раз Смирнин и построил! Илья Аркадьевич Смирнин, бывший барин здешний. Раньше-то нельзя было об этом говорить, а теперь Марья Семеновна даже его портрет повесила! Хотите, покажу?
– Конечно, хотим! – разом воскликнули Даша и Стас.
– Что ж, пойдемте!
Любовь
– Надо же, ни Маяковского, ни Чернышевского! – удивился Стас.
– Точно! – засмеялась Люба. – Марья Семеновна их сразу сняла, как можно стало. Намучилась с ними, говорит, глаза бы мои на них не глядели. Вон, вместо Чернышевского она Блока повесила, а вместо Маяковского – Смирнина Илью Аркадьича!
Стас впился взглядом в своего предка. А Даша то и дело переводила глаза с портрета на Стаса и обратно, искала фамильное сходство.
– А кстати, вам зачем Смирнин-то понадобился? – сообразила Люба. – Ой, никак вы родственники! Гляди-ка, похож! Только тот старый да при бороде, а ты… Но так – одно лицо! – заключила она.
– Вы находите? – смущенно пробормотал Стас.
– Одно лицо! – твердила Люба. – Ну, прям одно лицо!
– А по-моему, только глаза похожи! – заявила Даша.
– Да нет, ты глянь! Нос – один в один, и брови! Тебе, значит, что-то про родню свою узнать захотелось? Да?
– Да! – ответил Стас. – Я совсем ничего не знаю о своих корнях. Спросил у отца – и он не больше моего знает.
– А как же ты сюда попал?
– Отец помнил только, что имение у предков было, Братушево, вот я сюда и приехал.
– А про учительшу откуда знаешь? – продолжала допытываться Люба.
– Случайно на станции одна старушка сказала, – поспешила объяснить Даша. Все складывалось совсем не так, как они планировали. И Даше это не нравилось. Зря Стас признался…
– Да, если бы не учительша наша… Она всю жизнь краеведением занималась, у ней при школе музей был, а как школу перевели в новое здание… Сперва хотели и там музей открыть, экспонаты перевезли, а потом… Марью Семеновну на пенсию ушли, постепенно все растеряли, разворовали… Мало у кого интерес к прошлому есть. А если и есть, одни беды от него. Вон, кабы не тот интерес, была бы сейчас Марья Семеновна здоровехонькая…
– Как это? – не понял Стас.
– А так… Приехали неделю назад к ней какие-то люди, двое… Мужчина и женщина, с виду приличные, культурные, а на деле…
– Что? – испуганно спросила Даша.
– Да я точно не знаю, что тут было… Только впустила я их, они с Марьей Семеновной поговорить хотели, а сама по делам ушла. А как вернулась, батюшки светы, гляжу, лежит учительша на полу без ния, белая вся… Ну, я за врачихой побежала, тут неподалеку живет. Она учительше укол какой-то вкатила и говорит: в больницу ее надо, приступ у ней. Меня как что-то стукнуло: думаю, не иначе эти культурные старуху довели. Ну, отвезли ее в больницу, я к ней на другой день прихожу, она уже в нии. Спрашиваю, как да что, а она, голубка, молчит.
– А вы в милицию не обращались? – спросил Стас.
– Да какая там милиция! Станут они такими делами заниматься! Скажут, померещилось старушке невесть что… На ней ведь ни синяков, ни ушибов не было, а что она испугалась, так это ее личное дело…
– Так вы и не выяснили, чего эти люди от нее хотели?
– Постепенно вытянула из нее – историей, говорит, интересовались, что раньше в этом доме было!
Даша и Стас переглянулись.
– А теперь, вот и вы, гляжу, этим домом интересуетесь! – усмехнулась Люба.
– Значит, вы думаете, те люди чем-то напугали Марью Семеновну?
– Что ж тут думать, и так ясно. С ней никогда прежде таких приступов не было, она вообще здоровая старуха была. Прямо на редкость. И дрова сама рубила, и снег расчищала, и все ей нипочем. А тут…
– А она одна живет? – поинтересовалась Даша.
– Раньше одна жила, а потом вот нас с Ленкой к себе пустила, мы же вроде как беженцы, из Таджикистана, хотя я тут родилась и училась в этой школе, а потом замуж за офицера вышла… Он погиб на границе, а мы сюда вернулись, только мама моя померла уж к тому времени, а отец на другой женился, и мы вроде как лишние стали, а учительша нас к себе пустила, дай ей бог здоровья.
– А вы нам дом не покажете? – не без робости спросил Стас.
– Отчего не показать, покажу!
– Здесь раньше школа была, это понятно, а вот где… барский дом был, вы не знаете? – осведомилась Даша.
– Барский дом в войну сгорел! Там детская колония была… Говорят, сами колонисты и подожгли… Ладно, пошли, покажу вам дом!
– Вот спасибо, а то нам скоро уже уезжать пора! – сказал Стас.
Люба провела их по дому, но сколько они ни смотрели, красной печи нигде не обнаружили.
«Странно», – подумал Стас. Но решил пока ничего не спрашивать. Да и Люба скорее всего не знает.
– Скажите, а Марью Семеновну можно в больнице навестить? – спросил он.
– Зачем? – насторожилась Люба.
– Поговорить, узнать о предках…
– А уж дождаться, пока человек из больницы выйдет, невмоготу?
– Понимаете, Любовь Петровна, сейчас у нас каникулы… А потом…
– А когда ее выпишут? – спросила Даша.
– Думаю, дней десять ее там продержат.
– Ну, вот видите! Любовь Петровна, нам за один день никак не успеть, вы нас пустите переночевать?
– Переночевать?
– Ну да! Сейчас нам уже пора бежать на автобус, времени совсем мало…
– А Даша, она тебе кто?
– Двоюродная сестра! – поспешила ответить Даша.
– Правда, что ль?
– Честное слово! – воскликнула Даша.
– Ну что ж, приезжайте. Если меня дома не будет, зайдите на почту, я там телефонисткой работаю.
Они стали прощаться.
– Спасибо вам большое! – проникновенно сказала Даша.
– И когда же вы приедете? – поинтересовалась Люба.