В поисках тигра
Шрифт:
Когда я сообщила Фавну, что предлагаю назвать малыша Тараком, сильваны разразились радостными возгласами. Тарак сонно зевнул, не проявив никакого интереса к своему новому имени, и стал сосать палец.
Кишан обнял меня за плечи и шепнул на ухо:
– Ты будешь хорошей матерью, Келси.
– В данный момент я скорее добрая тетушка. На-ка. Теперь твоя очередь его держать.
Я передала Кишану малыша, и тот, положив его на согнутый локоть, тихонько закурлыкал на своем родном языке. Я пошла переодеться и причесаться. Когда я вернулась, Кишан укачивал младенца, задумчиво
– Готов к выходу?
Он поднял на меня глаза, лицо его было непривычно нежным.
– Да. Подожди, мне тоже нужно переодеться.
Кишан отдал ребенка семье. Перед тем как уйти, он провел пальцем по моей щеке, улыбаясь каким-то своим мыслям. Его прикосновение показалось мне робким и нежным. Когда он вернулся, мы попрощались с добрыми сильванами, взяли рюкзак, в котором теперь лежало мое прекрасное платье, медовые кексы в дорогу и фляга цветочного нектара, и двинулись на восток.
Кишан, похоже, знал, куда идти, поэтому шагал впереди. Я часто ловила на себе его косые взгляды и каждый раз замечала странную улыбку на его лице. Примерно через час я не выдержала и спросила:
– Что с тобой сегодня? Ты ведешь себя как-то странно!
– Неужели?
– Да. Не хочешь рассказать?
Он ненадолго задумался, потом вздохнул.
– Среди моих снов был один о тебе. Ты полулежала в постели, усталая, но счастливая и очень красивая. И держала на руках темноволосого новорожденного мальчика. Ты назвала его Аник. Это был твой сын.
– О!
Пожалуй, это объясняло, почему он так странно вел себя со мной.
– А там… был кто-то еще со мной?
– Был, но я не смог разглядеть кто.
– Понятно.
– Малыш… Он был похож на нас, Келси. То есть… его отец либо Дирен, либо… я.
«Что?! Я слышала то, что услышала, или мне это показалось?»
Я без труда представила себе хорошенького мальчика с синими глазами Рена, но в следующую секунду глаза поменяли свой цвета, став золотистыми, как аризонская пустыня. Я нервно закусила губу. «Это все совсем нехорошо. Плохой сон, – пронеслось у меня в голове. – Возможно, он означает, что Рен погибнет? И я каким-то образом останусь с Кишаном? Я знаю, что Кишан меня любит, но не могу представить себе никакого будущего, в котором я предпочла бы его Рену. Но что, если у меня не будет такого выбора? Нет, я должна это выяснить!»
– А ты… хм… ты видел глаза малыша?
Кишан помолчал, пристально глядя мне в лицо, потом выдавил:
– Нет. Его глаза были закрыты. Он спал.
– А!
Я быстро зашагала вперед.
Кишан остановил меня, взяв за руку.
– Однажды ты спросила меня, хочу ли я иметь дом и семью. Долгое время был уверен, что без Джесубай мне не нужно ничего этого, но после того, как я увидел тебя во сне такой… с ребенком на руках, я… Да! Я хочу этого. Хочу его. И хочу… тебя. Я увидел его и почувствовал… гордость и ответственность. Я хочу жизнь, которую увидел в этом сне, очень хочу, Келс. И я подумал, что ты должна об этом знать.
Я молча кивнула и поежилась под его взглядом.
– А в твоих снах было что-то такое, о чем ты хотела бы мне рассказать? – спросил Кишан.
Я
– Нет, пожалуй.
Он хмыкнул и, не говоря ни слова, зашагал вперед.
Ребенок? Я всегда хотела иметь семью и быть матерью, но разве я могла подумать, что сразу двое мужчин – пусть родные братья! – будут соперничать за мою любовь? Но если Рен все-таки погибнет… Нет! Сейчас я не буду об этом думать. Он не погибнет! Я сделаю все, чтобы найти Локеша. Я не побоюсь никакой опасности, я пожертвую всем ради Рена!
Мы шли весь день, делая короткие привалы по пути. Признание Кишана неотступно терзало меня всю дорогу. Я не знала, что мне с этим делать. Я не хотела его обижать. К тому же между нами было слишком много нерешенных вопросов. Слова так и рвались у меня с языка, но я не могла найти в себе храбрость первой заговорить об этом.
Это было неправильно.
Мое сердце вопило, что хочет только Рена, но разум напоминал, что мы далеко не всегда получаем желаемое. Как бы сильно я ни хотела вернуть своих родителей, это было невозможно. Моя голова сделалась похожа на котелок с кипящей водой, пузыри мыслей и идей безостановочно поднимались со дна на поверхность и лопались, превращаясь в паркую пустоту.
Мы почти не разговаривали друг с другом, если не считать предостережений типа «Осторожно, бревно» или «Тут лужа, не вляпайся». Наши отношения снова изменились, стали неловкими и натянутыми. Меня не покидало ощущение, что Кишан ждет от меня чего-то, причем много большего, чем я могу ему дать.
Наконец мы подошли к гряде холмов, и Кишан направился к небольшой пещере, темневшей у подножия одного из них. Когда мы подошли ближе, я заглянула в черную глубину.
– Здорово. Еще одна пещера! Терпеть их не могу. До сих пор мой опыт общения с пещерами был весьма неприятным.
– Все будет хорошо, – отозвался Кишан. – Доверься мне.
– Как скажешь. Веди.
Вскоре я услышала жужжание, становившееся все громче по мере того, как мы продвигались вглубь. В пещере было темно. В некоторых местах свет тонкими лучами падал сквозь отверстия в своде, выхватывая из мрака куски стен и пола. Я вытащила фонарик, посветила по сторонам. Что-то защекотало мое лицо. Пчелы! Вся пещера кишела пчелами! Стены были испещрены сотами. Мы с Кишаном как будто очутились внутри гигантского улья. Посреди пещеры на пьедестале стоял какой-то округлый каменный предмет с дыркой на вершине, немного похожий на пчелиное гнездо.
– Омфал!
Пчела заползла за воротник мой рубашки и ужалила меня.
– Ой! – взвизгнула я, прихлопнув ее ладонью.
– Ш-ш-ш, Келс. Тише. Они будут меньше нам досаждать, если мы постараемся вести себя тихо и без лишней суеты сделаем то, за чем пришли сюда.
– Хорошо, я попробую.
Пчелы сердито кружили вокруг нас. Мне потребовалась вся моя воля, чтобы не размахивать руками. Несколько штук ползали по моей одежде, но кажется, их жала почему-то не могли проткнуть легкую ткань. Почувствовав болезненный укус в запястье, я спрятала кисти в рукава, захватив обшлага в кулак. Потом подошла к камню и заглянула внутрь.