В поисках ушедших богов - 1

Тампио

Поначалу Олег подумывал, что может прорекламировать бригантину своим новым клиентам, показав её на себе, но пришёл к выводу, делать это категорически нельзя. Причина банальна, — вряд ли напыщенные дворяне захотят заказывать то, что имеется у какого-то лекаришки, путь и заморского, и новую броню не будут покупать именно по этой причине, да ещё начнут подымать на смех тех, кто решится. Хотя, можно попробовать действовать опосредственно, через их жен и любовниц, которым можно внушить мысль, что избранники будут не только иметь довольно эксклюзивный вид, но и окажутся хорошо защищенными перед вражескими клинками, а это нужно им обоим для долгих и радостных отношений.

Это план не

то чтобы отлично сработал, но богатые пациентки, получая при лечебном массаже положительные эмоции, постепенно начали связывать их с рассказами о новой брони, расхваливаемую массажистом. Таким образом, размышляя впоследствии о приятных возбуждающих волнах, расходящихся по их телам, кое-кто из них вспоминал и о словах иностранца, произносимых в это же время. Возможно, некоторые назовут такую причинно-следственную связь лженаучным предположением, но через пару месяцев Кобрин Алг имел уже четыре заказа.

Почему молодой маг решился сотрудничать только с бронником, но отказывался провернуть нечто подобное и с каким-нибудь оружейником? Это просто объяснить. Оружие, подобное тому, что Олег видел у Альберусов, может быть направлено не только против врагов государства или разбойников на большой дороге, но и против него самого, в то время как броня, насколько отличной она не была бы, никакого вреда для попаданца нести не может. Зачем усиливать тех, кто может новым супероружием и его создателя захотеть порешить? Совершенно незачем. Для чего порешить? Хотя бы для того, чтобы оставаться обладателем одного из уникальных клинков и, соответственно, одним из самых опасных фехтовальщиков. Патологическая мнительность? Возможно. Но, к примеру, герой советского кинофильма «Щит и меч» вовсе не стыдился амплуа разумного труса, позволяющего ему выживать в сложных обстоятельствах.

***

Схватки у Мирим начались ночью. Хорошо, что Олег, после опущение живота, находился все эти дни рядом. Конечно же, была вызвана наиболее грамотная акушерка, которую подыскали заранее, и было очень непростым действием. Почему? Вероятно, потому, что большинство из них имели немало странных взглядов на роды. Например, использовали сахар, дабы побыстрее выманить ребёнка наружу. Все дети же любят сладкое! Почему бы не использовать сахар и в такой ситуации? Другие настаивали на совершении многочисленных воскурений, на драпировке всей мебели тканями красного цвета, занавешивании окон, чтобы никто из случайных прохожих не сглазил, и тому подобной дичи. Средневековье!

Много сил было потрачено на то, чтобы убедить акушерку не выгонять Олега из комнаты с роженицей. Конечно, ей не было сказано, что молодой человек является магом-целителем, и пришлось дать несколько больше монет, чем она брала обычно. Пожилая женщина, конечно же, долго охала и причитала, что, где это видано, чтобы мужчина присутствовал при родах! Но всем известно, что с тех пор, как придумали деньги, почти не существует непреодолимых проблем. Решили и эту.

Роды прошли сложнее, чем думалось молодому магу. До этого он лишь один раз присутствовал при подобном событии, ещё в Антиохии, и сложно было сказать кому из двух, — роженице или ему, — требовалось тогда больше внимания для приведения в чувство после многочасового действа. Сейчас Олег знал, что следует ожидать, и, обложив Мирим амулетами исцеления, старался поддержать ещё и живительной силой, попутно следя за тем, чтобы акушерка вдруг не выкинула какой-нибудь фортель.

Не выкинула, к счастью. Конечно, пришлось подлечивать, но в целом, по словам той же акушерки, прошло всё хорошо. Олега это замечание не вызвало никаких эмоций, поскольку хорошо в этом мире, может

быть на самом деле плохо. Почему? Потому что здесь им сравнить не с чем. Родить живого ребёнка, — это ещё не достижение, поскольку надо ещё постараться, чтобы он не помер, хотя бы, в первый год жизни. Вон, в Российской империи XIX века младенческая смертность могла достигать шестидесяти процентов, и это люди воспринимали как само собой разумеющееся.

Пока молодая мать отходила от стресса, Олег снова разволновался. И было от чего, — к Эльме его не допустят, а её муж и его родственники вряд ли будут слишком щепетильны при выборе акушерки. И с этим ничего поделать нельзя. Даже ту акушерку, которую пригласят, ни о чём не спросить, поскольку той сразу станет интересно, почему это посторонний мужчина интересуется. Пойдут слухи.

Мирим решила назвать девочку Мирной, а вот Олег предложил на выбор более благородные: Бертина или Джинэлла. Молодая мать не согласилась, поскольку у местных сословий имеются и разные имясловники. Ну да ладно, Мирна, так Мирна, поскольку имя дочери должно быть приятно в первую очередь ей. Портнихе хотелось заниматься малюткой постоянно, и в магазин пришлось нанять дополнительных работников и управляющую. Вот это решение Олег поддержал, хотя и высказал предположение, что не помешает помощь опытной в деле ухода за новорождёнными женщины. В первый месяц молодой человек, естественно, приходил каждый день и даже почти забросил свою практику.

Когда начальные эмоции улеглись, пришлось навёрстывать упущенное, посещая больных чуть ли не целыми днями, и причём не только молодых симпатичных женщин. Общество всё-таки здесь патриархальное, и все важные дела решаются мужчинами. Как ни приятно было массировать квадрицепс у красоток, платили за это совсем другие люди, которые и сами были не прочь улучшить своё самочувствие.

Так постепенно Олег расширял круг своего знакомства со столичными дворянами, и его даже стали приглашать на посиделки. Вначале это были семейные вечера, потом молодой человек стал вхож в уже более многочисленные сообщества и к началу осени мог иногда приходить и сам, без чьего-либо сопровождения. Первое время на чужестранца смотрели как на диковинку, и Олегу приходилось многократно отвечать на почти одни и те же вопросы, рассказывая одни и те же истории.

Потом, когда его уже узнавали, вопросы стали задавать реже, но требовали больших подробностей. Как правило, попаданец брал примеры из Ромейской империи и Асийского государства, как наиболее близких к этому королевству по образу жизни. Сам же Олег старался узнавать как можно больше подробностей об истории этого континента и о Гильдии магов. Если о первом ему ещё и могли рассказать многие неизвестные детали, то о втором дворяне знали немногое. Единственным приемлемым решение было бы знакомство с титулованным дворянином, на службе которого находится какой-нибудь маг.

Вскоре такая возможность представилась. Граф Гeратун Фэтрэббис слыл довольно экстравагантным земледельцем, слабостью которого была страсть к коллекционированию всего необычного. Собирал он довольно бессистемно, руководствуясь одним принципом, — вещь должна вызывать изумление. На этого графа вывела одна из пациенток, — Верaна Висэрут, — спонтанная, эгоцентричная женщина и его любовница, кстати.

На её желание познакомить заморского гостя с землевладельцем подвиг вид швейцарского ножа, который Олег достал для заточки карандаша. Нет, попаданец совершенно не собирался дарить кому бы то ни было такую знаковую вещь, а вот пластиковую банковскую карту «Тройка», на которой было изображено здание МГУ, — нашёл где-то на улице и оставил себе, — можно и презентовать.