В поисках волшебного меча

Почепцов Георгий Георгиевич

– Но… Ведь мы уже встречались, – попытался возразить Мартын.

– Вряд ли то можно было назвать встречей. Я знал тебя, но ты не знал меня. Мы были не равны. Теперь же все стало на свои места.

Он вновь повернулся к окну.

– Отсюда хорошо видна моя страна. – И Учнаус Первый, он же бывший канцлер Мартына, поманил его к себе пальцем.

Мартын подошёл поближе.

Он глянул вниз. И если прямо под домом оставшийся серый рыцарь сторожил трёх лошадей среди проезжающих мимо машин и троллейбусов, то дальше действительно расстилались горы и долины и

виднелся какой-то замок, украшенный серыми флагами.

«Какой-то обман зрения!» Мартын протер глаза, пытаясь прогнать этот странный пейзаж, открывавшийся из нормального городского окна.

– Этого же не может быть, – произнёс он.

– Не может, но есть, – повернул к нему голову Учнаус. – Всё зависит от остроты твоего зрения и слуха. – Он указал на лошадей. – Люди внизу не видят моих всадников, потому что им не приходит в голову, что это возможно. Острота твоего зрения уже иная, поскольку ты видел все это воочию. И наоборот: ты виден жителям той страны гораздо лучше всех остальных. Тебя мои люди смогут признать в любой толпе. Ты существуешь для них, как и они для тебя. Ты есть, потому что есть они. Они есть, потому что есть ты. Он положил руку на плечо Мартына. Но Мартын сбросил руку короля, почувствовав непонятную тяжесть, исходившую от неё.

– Хорошо, что ты встретился мне сегодня, – продолжал король, как бы не обращая внимания на поведение Мартына. – Я давно хотел тебе сказать… – И тут он наклонил свой лысый череп к Мартыну: – Не суйся не в своё дело, – зашептал он. – Проигравшие не могут побеждать. Серость должна править миром. И она уже правит им.

– Нет, – отступил в сторону Мартын.

– Я просто предупреждаю тебя, – пожал плечами Учнаус и продолжал говорить своим скрипучим голосом: – Ты бы всё равно погиб. Я же хочу спасти тебя. Не ищи меч, и всё будет хорошо, ты останешься живым. Я могу сделать тебя своим наместником. Ты будешь точно так же править в своём замке. Только у тебя будет другой канцлер, конечно, и другой портрет на стене. – И он зычно захохотал, а отдышавшись, вновь спросил: – Согласен?

– Нет. – Мартын отступил ещё на один шаг.

– Так ты вдобавок и глуп. – Учнаус покачал головой. – Я этого не знал. Я же надеялся сразиться с умным противником, который поймёт, что все эти разговоры о серости, которая будет править миром, для черни. Правят миром умные. Но надо сделать так, чтобы об этом никто не догадался. Пускай чернь думает, что всё в её руках, что всё для неё. Мы договорились, я надеюсь.

– Нет! – почти закричал Мартын, делая третий шаг от ужасного Учнауса Первого.

Учнаус поднял руки в белых перчатках и хлопнул в ладоши. Тотчас вошли серые солдаты.

– Жаль, что ты ничего не понял. – Он повернулся к страже: – Отвезите его и заприте в самое глубокое подземелье, которое только можно найти в моём замке. Он выйдет оттуда через тридцать лет и три года, поэтому подберите что-то поприличнее.

И отвернулся к окну. Судьба Мартына его больше не интересовала.

Стражники повели Мартына вниз по лестнице.

XVIII

Карета

с решётками на окнах повезла Мартына в заключение. По бокам скакали стражники.

Странно было видеть эту процессию на современной городской улице. Но никто не обращал на неё внимания, а кто и замечал, тот сразу убеждал себя, что ему это все померещилось.

Мартын подёргал ручку дверцы. Он был надёжно заперт. Мартын прильнул к решётке, чтобы навсегда запомнить вид своего города. Из троллейбуса, который они обгоняли, на него смотрели ничего не видящие человеческие лица. Они смотрели и не замечали, как человека увозят во вражескую темницу. Бесполезно было пытаться докричаться до них. И только одна девочка, сидящая у окна, завороженно глядела на Мартына. Потом она затормошила свою маму, но та отмахнулась от неё, не отрывая глаз от журнала «Огонёк».

– Прощай, девочка, – прошептал Мартын. – Я вернусь к вам через тридцать лет и три года.

Троллейбус повернул направо, а карета с всадниками по бокам – налево. Кучер огрел лошадей кнутом, и они побежали веселей. В карету почти не проникали звуки снаружи. И что ещё было странным – теперь всё было наоборот: теперь Мартыну казалось, что они в карете мчатся, а троллейбусы и машины движутся еле-еле. Всё поменялось, когда он стал пленником. Тут действительно время текло по-иному.

Карета подъехала к реке и стала въезжать на мост. На середине моста её вдруг окутало облако и послышался хлопок-взрыв, какой бывает у сверхзвуковых самолётов. И сразу, словно прорвалась звуковая лавина, – всё стало слышно Мартыну: и цоканье копыт, и дребезжание колёс. Он бросился к окну, но сразу же отшатнулся в глубь кареты. Он вдруг всё понял: они въехали на современный мост, а съезжали по мосту старинному. Где-то на середине моста и произошёл переброс в другой мир, именно поэтому ему теперь слышны все звуки. Он попал туда, откуда возвращаться будет очень трудно.

Мартын посмотрел на свои кеды и спортивный костюм – хоть это будет напоминать ему о прежней жизни.

Кучер ещё раз взмахнул кнутом, сворачивая в лесок.

XIX

Вдруг Мартын почувствовал какое-то волнение среди своих охранников. Он посмотрел в окно и понял, что их так беспокоит: они въезжают в густой лес. Кучер всё быстрее погонял лошадь, а всадники достали из ножен свои мечи.

Деревья по бокам возвышались, почти доставая до небес, потому всё вокруг потемнело. Всадники не переговаривались друг с другом, а летели всё быстрее и быстрее.

Вдруг словно молнии взметнулись по бокам: это взвились арканы, и всадники повалились на землю.

Увидев это, кучер ещё сильнее принялся погонять своих лошадей, надеясь проскочить опасный участок. Мартын стал кричать и колотить в стенки и дверцы кареты.

Эта бешеная скачка длилась недолго. Впереди, у поваленного дерева, перегородившего дорогу, ждала ещё одна группа. Кучер сполз с козел и бросился в лес.

Ключа от дверцы не было, но несколько умелых ударов разворотили замок, и Мартын спрыгнул на траву.