В поиске сна
Шрифт:
В какой-то момент от обиды на весь мир ей хотелось соврать о своем диагнозе, сказать, что его нет, спрятать татуировку и отправиться с нанимателем в ближайший бордель. Заразить как можно больше людей, заработать как можно больше денег, отдать брату и с удовлетворением упорхнуть на тот свет когда за ней придут. Да просто хотя бы для того, чтобы они могли нормально поесть.
Именно в этот момент я на нее и наткнулся, она призналась, что сначала хотела меня обмануть. Но в последний момент передумала, не увидев в моем взгляде ни похоти, ни вожделения выгоды. Потому и не увидела она разочарования когда, рассказала о своем недуге.
– И вот я
Она закончила повествование и естественно наступила неловкая пауза. Я сидел и внимательно смотрел на нее, гадая какую модель поведения следует выбрать для дальнейшего разговора. На душе серым пеплом лег осадок, пеплом надежд на светлое завтра. Я заметил, что где-то в середине рассказа перестал есть, полностью погрузившись в эту историю. Дивина же время от времени возвращалась к еде, ела аккуратно, красиво, обычно не такого ожидаешь от людей, живущих за гранью нищеты, есть в ней какая-то внутренняя культура, которую не сломить. Такие и на собственной казни не станут ковырять пальцем в носу у всех на виду. Хотел бы и я, когда придет мое время умирать, уж не знаю, как и от чего, но сохранить хоть какое-нибудь достоинство. С другой стороны возможно у таких людей ничего кроме достоинства и не осталось, те кто понимают, что им скоро переезжать на ПМЖ в сторону кладбища видят, что им ничего уже не принадлежит кроме себя.
Подбадривать умирающего человека не хотелось, есть в этом что-то лицемерное, если не суметь правильно подобрать слова, все это будет звучать очень жалко. Отшучиваться тоже желания не было никакого, не та ситуация что бы свои юморески вставлять. Значит поговорим о деле.
– Я тебя услышал, сочувствую вам с братом и думаю я могу кое в чем помочь.
Да и справки надо будет навести о ней, история выглядит правдивой, но кто знает. Думаю, информацию о ней можно будет найти и в открытых источниках, совсем не обязательно привлекать дядюшку. А с другой стороны что это меняет? Даже если история выдумка, даже если нет никакого больного братишки, перед тобой маленькая девочка с метками вич-инфицированой, это факт.
– Я буду благодарна за любую работу. Голос спокойный, ждет подвоха. Подвоха конечно же нет, хотя некая ирония все-таки присутствует, об этом я не подумал. Но надеюсь, она поймет.
– Как ты могла заметить, я руковожу небольшой но преуспевающей компанией…
– Я знаю вашу компанию, у вас очень классные игрушки, - она неожиданно перебила меня и на секунду я увидел в ее глазах именно то, что там должно было быть. Детское восхищение и азарт, да именно так.
– Очень рад что тебе они по нраву, - сказал я сделав в голове пометку, что можно ей что-нибудь подарить, - но к сожалению, проконсультировавшись сегодня с остальными руководителями взять тебя на работу к нам не получится, сама понимаешь я думаю.
Не долго я любовался огоньком в ее глазах, но это суровая правда и было видно, что она это понимает.
– Понимаю, конечно, понимаю.
– Но помимо этого, я продолжительное время занимаюсь благотворительностью, оказывая материальную помощь частному хоспису для детей. Там не только неизлечимо больные, но и просто отказники у которых к тому же очень слабое здоровье, ответственность за которых государственные детдома брать не хотят. За смерть детей с них три шкуры спустят. Учредителем является одна пожилая дама, бабушка Ирина, прекрасная женщина хотя и ворчливая в последнее время, возраст, что поделать. Я хочу предложить тебе работу у нее, должность и обязанности будут размытыми, за основу
В отличии от Катерины, продавца в нашем фирменном магазине, читать ее выражение лица было гораздо сложнее. Что она сейчас ответит? Видно было, что предложение ее взволновало, но чем именно? Того и гляди пошлет меня, благодетеля хренова. Но это в любом случае лучше, чем сосать у бомжей за еду. Какая-то неуверенность завладела мной, боязнь что твое предложение оказалось недостаточно хорошим и тем самым расстроило человека, разбило мечты.
– Спасибо, - едва прошептала она, - большое спасибо. Стоп. Что? Слезы? К этому я был определенно не готов.
– Это лучшее на что я могла вообще расчитывать, - она всхлипнула, голос истончался и милое детское личико скривилось в попытке удержать накатившие эмоции и их спутницы - слезы. Наблюдать за этим было неловко, и я переместил взгляд на стену где висела красочная фотография урагана на Юпитере. Но в душе я почувствовал облегчение, очень не хотелось выглядеть идиотом.
– Все будет хорошо, - сказал я и это даже не прозвучало глупо, хотя бы у ее брата точно, за этим я постараюсь проследить.
– А как она меня возьмет на работу? Там же ведь дети…
– Это все-таки хоспис, родители не нашедшие в себе смелости смотреть на своего ребенка, которому и так не долго осталось, не будут возникать из за такого. Да и среди ее воспитанников есть пара детей с таким же диагнозом. А отказники… на то они и отказники, до них никому нет дела. А как тебя юридически грамотно устроить на работу, бабуля Ирина знает.
Правда она еще не знает, что я тебя к ней приведу, но это решаемо. А веры в себя мне не занимать, подумал я, но после ее слез пути назад не было.
– Ну что, едем? Она улыбнулась заплаканными глазами.
– Да.
Глава 18
– Я хочу вернуться сейчас.
– Погоди сынок, раны на теле еще не зажили.
– Я знаю, именно по-этому я и хочу сделать это сейчас.
– Зачем?
– Мне нужно прочувствовать эту боль, ту от которой вы меня защищаете и принимаете на себя. Я должен ее... понять.
– Мы ведь для того тебя и защищаем, чтобы она тебя не коснулась.
Мария пыталась убедить Пашу в том, что время еще не пришло, но попытки ее были тщетны. И тщетны эти попытки были не потому, что он переживал подростковый кризис прочие прелести юности. Он как раз таки был крайне рассудительным ребенком, и с его аргументами было трудно спорить. С момента нашего прибытия прошло двадцать два дня по общему времени и почти два года по субъективному, внутреннему времени. Паша к этому моменту превратился из худенького пятиклассника в возмужавшего рослого парня, которому в пору учиться где-нибудь в военной академии и бегать по девчонкам. И хоть с девчонками у нас был дефицит, за то относительно военного дела было навалом, строем разве что не шагали.