В полночь будет поздно
Шрифт:
Обстановка в к тому времени уже Чароновке (от слова «зачарованные», да!) была крайне напряженная. Страх людей перед неизвестной опасностью стал больше, чем перед местными силовиками. Да и сами силовики, которым довелось побывать в деревне и ее окрестностях, тоже теряли покой и сон, а взамен обретали черный страх. По всему уезду ползли слухи про неведомое зло и про то, что зря монахов, раньше там живших, извели. Дескать, те зло болотное сдерживали своими молитвами, к людям не пускали. А теперь их нет, и
А той же зимой производство спешно свернули, артель распустили, и Чароновку покинули почти все. Почему так случилось и какое событие стало спусковым крючком для бегства, история умалчивает (по крайней мере, официальная). Большая часть которой погребена в архивах под грифом «Секретно». А слухи… Их сотни, один другого страшнее.
– Но в Чароновке же живут! – возразила Ольга, которую эта история очень заинтересовала.
– Живут, – кивнул Костя, сворачивая на правое ответвление главной поселковой дороги. – С тех пор, как в те места монахи вернулись. Всем уездом на монастырь и церковь скидывались, всем миром строили. Про Рябиновый монастырь слышала? А про Зачарованную церковь? А про рябиновую рощу, что отделяет деревню от болота? Рябину, по поверьям, нечисть не любит… Правда, помогают все эти меры ровно до того, как селяне урожай уберут. После никто в Чароновке не задерживается, все в город отчаливают.
Оля невольно поежилась. А они, двое отчаянных, наоборот, в ту самую Чароновку едут. Зимой. Хм… Оказаться в одиночестве в покинутом селении – само по себе жутко. А уж если нечистая сила – не плод человеческой фантазии, а вполне себе реальность… Вроде той самой Веры… Да нет, полный бред! Бред бредовый, и иначе быть не может. Так решила Оля, несмотря на волну холода вдоль позвоночника. Да и в деревне она будет не одна, а с Костей. Так не страшно.
– В церковь даже ходила, – кивнула она, справившись с нахлынувшим не нее страхом. – Меня в ней крестили, давно, правда. Действительно, бабушка рассказывала, что монастырь и церквушка на пожертвования строились, но я и подумать не могла, что все так!
Жест, сделанный Костей, можно было расшифровать как «Всегда пожалуйста!».
– Монастырь с церквушкой функционировали даже при советской власти, и сейчас тоже, – продолжил он. – И рощу из рябин монахи и посадили. Так вот, из Чароновки тогда ушли не все. Несколько женщин остались, по слухам опять-таки, настоящие ведьмы. И не просто вредные склочные старухи, а те, кто что-то умели. Вот им-то там хорошо было, вольготно. Но недолго: в силу зловредности нрава и жизненной необходимости сворачивать кому-то кровь, те мирно сосуществовать не смогли, начали сначала пакостить друг дружке по мелочи, потом гадить по-крупному, а после в Чароновке началась полномасштабная магическая война развернулась. В результате осталась одна бабка,
– Звучит как страшная сказка на ночь… И не боишься ты ехать туда со мной?
Он покачал головой.
– С тобой хоть куда, тем более, в мистику я не верю. А по поводу сказок… Хочешь, еще расскажу? – хитро прищурился Костя. – На ночь?
Оля моргнула. Это что, шутка? Или намек? Или ей показалось? А, язвить, так язвить.
– Что, сразу на ночь? – приторно сладко, будто готовилась задать острый и неудобный вопрос, пропела она. – Даже на ужин не пригласишь?
Костя поперхнулся словами. Но тут же взял себя в руки и даже вернулся к привычному Оле язвительно-насмешливому тону:
– А если приглашу? Пойдешь?
Настал черед девушке смущаться и теряться. Впрочем, она тоже быстро справилась с эмоциями:
– Пойду. Но ты хорошо подумай перед тем, как приглашать, ибо от ангелов у меня только внешность, с характером конкурирующая структура сильней подсуетилась. А кофе я тебе и так налью!
И открыла термос. По салону поплыл аромат свежеприготовленного напитка.
– М-м-м! – протянул Костя, жадно втягивая его. – Если ты такой кофе делаешь, мне все равно, кто там и где суетился!
И оба рассмеялись.
– Не думала, что ты интересуешься историей, – Ольга протянула ему стакан-крышку.
– Так надо же чем-то пациентов забалтывать, пока им вывихи и переломы вправляешь, – оптимистично просветил ее Костя, отхлебывая из стаканчика. – Обезболивающее, конечно, действует, но при чисто психологических моментах оно бессильно. Разговоры о погоде тут не помогут, о зарплатах медиков тоже – не оригинально, да и сто раз говорено-переговорено, а воз… Ладно, не будем о грустном. А тут такая тема шикарная – тайны, ведьмы, нечисть, да все, оказывается, под боком! Тут не только молодежь, тут и пожилые проникаются… Оль, ты точно волшебница!
– Угу, – не стала спорить девушка. – Причем злая. Очень хочу попасть в свою избушку на курьих ножках и вернуться в город до обеда.
– Планы, – понимающе кивнул Костя. – Наполеоновские, видать, не меньше.
Оля подтвердила, правда, делиться ими не стала. И тут же сама полюбопытствовала:
– А ты? Будешь Новый год встречать с родителями?
Хм… Ей показалось или он помрачнел? А в чем дело? Вопрос не понравился? Или ответ на него?
– Да нет, побуду у них до вечера… – он поначалу замялся, однако все же тайну великую рассказал. – Меня бывшая пригласила, давай, мол, попробуем начать все сначала, только теперь как взрослые и умные. Ну, знаешь, как это бывает…
– Бывшая? – Оля удивилась. Выходит, не у нее одной сегодня ревизия прежних отношений?! – Это кто?
– Лиза Чикина, – нехотя признался Костя. – Ты ее знаешь, кстати.
Конец ознакомительного фрагмента.