В полночном свете
Шрифт:
Одинокий и равнодушный, он был воплощенной болью.
Подняв голову, она поняла кое-что еще. Эта боль, которая так яростно сжигала его изнутри, была тем, что она должна использовать, чтобы победить Долора. Если бы она смогла направить ее в нужное русло, то, объединившись с ее силами, она дала бы ей преимущество. Не было никакой другой эмоции настолько сильной, как ярость…
Ему достаточно причинили боли…
Это не имеет значения. Она не может чувствовать его страдания. Долор должен быть побежден чего бы это ни стоило, и если этот человек заплатит
ГЛАВА 1
Лета была в замешательстве от человеческого мира, глядя в зеркала вокруг нее, которые показывали ей ежедневные события, происходящие в царстве людей. Ее внимательный взгляд перебегал от зеркала к зеркалу, пока она пыталась понять мелькающие изображения людей со всех концов земли. Она начала подозревать, что совершила ужасную ошибку, поместив себя в стазис в ожидании того момента, когда Долор будет призван. Все изменилось.
Все.
Появились достаточно хитроумные изобретения — машины — которые она не была в состоянии даже начать понимать. И языки изменились таксильно… Ей приходилось сосредотачиваться, чтобы понять быстро произнесенные слова, которые, являясь загадочными коллоквиализмами [3] и сленгом, были выше ее понимания. От этого напряжения ее мозг плавился.
[3]Коллоквиализм (англ. — colloquialism, лат. — colloqui — разговаривать) — лингв. слово или выражение, употребляющееся только в разговорной речи.
— Дай себе время.
Повернувшись, позади себя она увидела своего старшего брата М'Адока. Будучи созданием, эмоции которого были жестоко отняты, она почувствовала, как ее сердце взволнованно забилось при его приближении. Это была приглушенная радость, которая только напомнила ей то, как ощущается настоящее счастье. Но призрачные эмоции были все же лучше, чем никакие эмоции вообще.
У М’Адока, такого же высокого и гибкого как она, были черные, волнистые волосы и глаза такие голубые, что казались светящимися.
Она протянула ему руку.
— Как хорошо видеть тебя снова, брат.
Его пристальный взгляд неуловимо смягчился, когда он взял ее руку и поднес к своим губам.
Лета вздрогнула, так как незваное и неожиданное изображение того, как его пытают, возникло перед ней. Даже спустя тысячи лет она все еще могла слышать его крики.
И свои собственные.
Как будто прочитав ее мысли, М’Адок обнял ее. Он взял ее лицо в свои руки и удерживал возле своего плеча. Лета тяжело дышала, пока он передавал ей знания об изменившемся мире и как в нем все устроено.
— Ты поставила перед собой очень трудную задачу, сестренка, — выдохнул он в ее волосы. — Тебе следовало бы остаться со всеми нами и не изолировать себя.
— Я не могла.
Для нее было бы слишком болезненно
Она была бы вынуждена жить в холодном мире, и это как ни что другое было причиной того, почему она была даже довольна спать целую вечность.
Она отстранилась от М’Адока, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Я должна остановить его.
— Он не единственный бог Боли. Болью пропитано все в нашем мире и в мире людей.
— Я знаю. Но он— абсолютное страдание. Ему недостаточно заставить своих жертв кричать. Он разрушает их, ум, тело и душу. Ты не был там, брат,… ты не видел.
Однако он вздрогнул, как будто на самом деле мог видеть ее воспоминания.
— Все делают то, что, как они чувствуют, они должны сделать. Я уважаю тебя за твой выбор. Но это не означает, что я соглашаюсь с ним. — Его взгляд стал резким, прежде чем он заговорил снова. — Долор убьет тебя, если ему представится шанс.
Уголок ее рта поднялся в подобие горькой улыбки.
— Хорошо. Я получаю от битвы почти такое же наслаждение, какое я получу, почувствовав его сердце в своем кулаке, когда я отниму у него жизнь.
М’Адок наклонил голову набок.
— Тогда я оставляю тебя твоим планам мести… за исключением одной вещи.
— Это?
Его глаза были полны беспокойства.
— Это не боль, причиненная нам другими, разрушает нас. Это — боль, которой мы позволяем войти в наши сердца, делает это. Не позволяй гневу человека стать твоим. Если ты так сделаешь, это может свести тебя с ума.
И произнеся эти мудрые слова, он исчез.
Лета сделала глубокий вздох, раздумывая над тем, что он сказал. Она знала, что он был прав. Но знать что-то и делать это — часто бывают двумя совершенно разными вещами. Она нуждалась в ярости Айдана. Она хотела ее.
Закрыв глаза, она сосредоточилась на цели.
Айдан.
Он спал в своей кровати, и ему снилось, что он потерялся в ужасающем шторме. Дождь больно хлестал по его телу, пока он с трудом шел вперед. Его дыхание было неровным, а красивое лицо искажено гневом.
Лета была сбита с толку его действиями. Его желанием продолжать в том же духе, даже когда молния ударила в землю, едва не задев его. От заряда статического электричества его волосы встали дыбом и разметались вокруг его стальных форм. Мрачная решимость влекла его вперед. И даже не успев понять, что делает, она перешагнула через портал и вошла в сон возле него.
Он замер на месте, увидев ее. Холодный дождь поливал ее, приклеивая волосы к телу, пока она с любопытством рассматривала его. В этой стране все его эмоции были обнажены перед ней. Она могла чувствовать каждую каплю его гнева, его предательства.
Его неудовлетворенной жажды мести.
Это было так близко к ее собственным чувствам, что зарядило ее силы и возвратило эмоции с такой живительной яркостью, что она обжигала.
Он опустил руки и посмотрел на нее в упор ледяными, испытывающими глазами.