В полночный час
Шрифт:
Хаган выкрикнул свой боевой клич и снова занес меч, и снова опустил его. Но как бы он ни рубил воздух в гневе, как бы ни старались те, кто пришел ему на помощь, мечи их всякий раз вонзались в землю. Они рубили плоть, но отрезать ему голову никто оказался не в силах.
— У него на шее цепь, серебряная цепь! Все из-за нее! — закричала Нари.
— Возьми ее! — скомандовал Хаган.
Он ничего не мог сделать, когда Нари опустилась рядом с ним на колени. Она даже в глаза ему не взглянула. Она протянула руку за серебряной цепью, той
она закричала от боли и попятилась. Кожа на пальцах дымилась, прожженная до мяса. Хаган взревел для бодрости духа и схватил цепь, но и он отпустил ее, такую боль не выдержал даже он.
— Дайте кол, мы воткнем его ему в сердце и похороним под пеплом и развалинами его драгоценной церкви! — заревел Хаган.
К тому времени как его поволокли к церкви, Рагнор уже ничего не чувствовал. Он даже не чувствовал, как в тело его втыкают колья.
Он не мог открыть глаза, не мог ничего. Темнота наступала, черная дыра, пустота, ничто…
Итак, вот ты какая, смерть.
Смерть оказалась безболезненной…
Жизнь или существование полны боли.
Если о том уроне, что нанесли его телу, он не знал почти ничего, то тот миг, когда он вернулся из небытия, он осознал со всей ясностью. Он остро чувствовал все — и каждый кусок дерева, что удаляли из его тела, отзывался в нем болью столь нестерпимой, что криком своим он грозил надорвать легкие.
— Эй, смотрите! С ним что-то происходит! — закричал кто-то.
Рагнор имел видение. Он смотрел снизу вверх на высокого светлого человека, что нависал над ним, испуская свечение. Он лежал среди руин того, что некогда было деревней. Он не знал, как долго пролежал спящим или мертвым в темноте и спокойствии. Деревья проросли сквозь пепел того, что когда-то называли церковью. Плющ обвил деревья, устлал камни. Сколько времени прошло — дни, месяцы, годы, — он не знал. Человек, склонившийся над ним, казалось, относился к одному с Рагнором племени. Викинг удивленно скалился, опираясь на мощный меч, и в голубых глазах его читалось любопытство.
В поле его зрения попал еще один человек. Он тоже с интересом его разглядывал.
Второй присел на корточки. Явно человек иного племени. Черноволосый, пониже ростом, он носил тунику и шерстяной тканый плед, какой носят шотландцы.
— И что мы тут имеем? — громко спросил он.
— Думаешь, это он? — вопросом на вопрос ответил ему блондин.
— Ходили слухи, что мы можем найти его здесь, и, кажется, так оно и случилось, — заметил шотландец. — Ты известен как сын волка?
Рагнор изучал взглядом странного человека, который, кажется, откопал его с определенной целью.
— А вы кто? — спросил он.
— Э нет, я первый спросил! Прошел слух, что есть один человек, который может помочь нам выстоять против бича островов — кровожадного викинга и его такой же кровожадной любовницы. Слухи ходили, что его закопали
— Седьмой сын, — согласился Рагнор. — А кто, проклятие, вы такие?
— Я и есть проклятие, — ответил человек. — Но проклятие со сводом правил, со своими принципами и волей к жизни. — Он встал, протягивая руку Рагнору. Рагнор взял его руку, поморщился от боли при попытке встать. Каждая рана, которую он получил до того, как на него пала ночь, дала о себе знать с новой силой. Он с трудом сумел подняться на ноги.
— Ему нужен сон, время для выздоровления, — заявил блондин.
— Да, и время есть, — подтвердил второй. — Я Лючан, самозваный властитель таких, как мы, если желаешь. Возможно, я чудовище. Но таковы условия выживания. Моего — и твоего. Я держу в узде голод и похоть остальных, но на то есть закон — более древний, чем мое бренное существование, и те, кто отказывается соблюдать закон, на всех нас накликают беду. Ты присоединишься к нам со своей таинственной силой или нам надо снова упаковать тебя и опустить в склеп из камня, пепла и скрещенных мечей, куда тебя давным-давно положили?
Рагнор оперся на него, скрежеща зубами. Он понял, что царила ночь. После абсолютной темноты, в которой он пролежал столько времени, даже скупой свет луны мог превратить ночь в день. Оглядевшись, он увидел, что те двое, что его откопали, не одни. Они привели с собой нечто вроде армии, которая состояла из викингов, шотландцев и ирландцев… Сборная команда со всего континента.
Рагнор оглянулся на того, кого звали Лючаном.
— Вы не монахи, — пробормотал он.
— Боюсь, мы далеко не монахи, — ответил Лючан. — Но нам нравится думать, что мы люди — или монстры — с, так сказать, просвещенными взглядами.
— Мы — закон, — вышел вперед другой, похлопав Рагнора по спине, отчего последний чуть снова не упал. — Я — Вулфгар. Ты с нами?
— Почему вы пришли за мной? Откуда вы узнали, что я здесь?
— Даже в аду слухи летят быстро.
— Мы подумали, что тебе пора вставать, — объяснил Вулфгар.
Рагнор уставился на того, кто называл себя Лючаном.
— Значит, мне дали свободу, чтобы я уничтожил брата?
— Мы рассчитываем на то, что ты его знаешь.
— Его просто необходимо уничтожить. Уничтожить полностью, — сказал Рагнор.
— Нет, не полностью. Уложить в саркофаг, заточить. Но на вечные времена. Мы не имеем права убивать своих. И не имеем права создавать себе подобных более чем два процента за век, иначе мы вызовем в мире дисбаланс. Собственно, сейчас и произошел дисбаланс.
— Сейчас?
— Как долго он спал, Вулфгар? — спросил Лючан.
— Почти сто лет, если верны слухи.
— Сто лет… — повторил Рагнор.
— Давно пора просыпаться, — наблюдая за ним, сказал Лючан. — Эй, лови его, Вулфгар, скорее, а то он снова завалится. Ему нужны поддержка и хороший отдых.