В полусне
Шрифт:
В двух улицах на запад Герт вышел к каналу и перебрался на другую сторону по разводному мосту. Слежки не было, но лучше проявить мнительность, чем беспечность, и Герт честно выполнил все составляющие отрыва.
«На то и оборотень в тенях, чтобы прохожий не зевал!» — присловье старое и, в сущности, верное, но для того, кто дружит с оборотнями более чем странное. Увы, но привычка вторая натура, и Герт использовал множество речений и поговорок, с которыми был не согласен, но которые сами собой лезли на язык.
Он еще попетлял по улицам, позволяя заслону, отсечь незваных наблюдателей, — если таковые все еще ходили за ним, — и вскоре вошел в неприметный домик в тихом безлюдном переулке. Здесь Герта ждали накрытый стол и новый «тихий капитан» Хьюго ер Дроггер.
Сорок лет назад, когда
Однако, когда Герт пришел к ер Дроггерам и переговорил по душам с «тихим капитаном» Хьюго, неожиданно выяснилось, каким уважением, если не сказать любовью, пользуется в Семье имя Герардуса д'Грейяра. Лорд Неизбежность был по-прежнему популярен. И даже намек на то, что внук великого человека желает и может возродить — пусть и в несколько ином виде, — утраченное величие, означающее среди прочего деньги и власть, обеспечил Герту безоговорочную помощь ер Дроггеров. Договор был прост. Они помогут Карлу, тем более что наследник платежеспособен и скаредничать не станет. Но, если и когда, Карл д'Грейяр вернет себе наследие деда, Семья ер Дроггер почтет за честь служить ему точно так же, как Людо ер Дроггер служил Герардусу де Бурнонвилю д'Грейяру.
Этим утром Герт провел с Хьюго почти два часа. Поговорили, обсудили назревшие вопросы и нашли несколько интересных решений для не терпящих отлагательства проблем. Кроме того, они плотно и вкусно позавтракали, и только после еды и вина, перешли к особо важным делам.
— Здесь все! — Хюго положил на стол плоскую кожаную сумку и едва слышно хлопнул по ней ладонью. — На словах велено передать, что вы всегда можете рассчитывать на услуги Виллема Шервана и его сыновей в «любое время и по любому вопросу». Если понадобится, у мастера Шервана и свидетели есть. Опишут старика Герта так, что никто не усомнится. Но мои люди там и сами поработали. Домик в горах, какие-то вещички из прошлого, обрывки пергаментов, немного оружия.
— Здесь — «тихий капитан» положил на сумку еще один пакет, — карта местности, несколько рисунков, словесное описание. Вы ведь выросли в этом доме, лорд Карл, должны знать, что там и как. Прочтите все это здесь, выносить такие вещи из дома нельзя!
Герт не спорил. Все верно. Нет документов, нет проблемы! Он внимательно прочел все слова и рассмотрел все карты и схемы. Прокрутил в голове, проверяя свою память, но с тех пор, как он стал Карлом, у него и память работала не хуже, чем все остальное. Вспомнив про «все остальное» Герт довольно улыбнулся. Однако, как часто случалось с ним в последнее время, подумав о Маргерит и
«Черт бы тебя подрал, Зандер!»
В конце концов, Герт покинул «тихого капитана» и перебрался в дом профессора Галливара. Это был уже шестой урок, и, тем не менее, Герт не смог бы дать ясный ответ на простой вопрос: что ты, Герт, хочешь узнать? Они переходили от темы к теме, пропуская детали в одном месте, и углубляясь в самые мелкие подробности — в другом. Часами сидели над книгами. Рассматривали старые гравюры. Искали смысл в смутных толкованиях и пытались толковать бессвязные обрывки древнего знания.
— Извините, мэтр, что вы сказали? — неожиданно встрепенулся Герт. Он уже слышал это словосочетание и не мог его пропустить.
— А что я сказал?
— Мне кажется, что-то вроде «плетения теней». Я не ошибся?
— Нет, разумеется, но мы говорим сейчас о другом…
— Нет, нет! Постойте! — остановил профессора Герт. — Расскажите мне об этой магии!
— Ну, это не совсем магия, это, скорее, магическое искусство, если вы понимаете, в чем тут разница!
— Разницу оставим на потом, — нетерпеливо потребовал Герт. — Так что там с этим плетением?
Он собирался провести у профессора Галливара часа два или три, но ушел много позже. Однако по субъективному ритму, в котором жил город, время все еще было раннее. Солнце едва перевалило через перелом. Как раз сейчас просыпались и начинали свой день те немногие представители знати, кого Герт знал достаточно хорошо, чтобы навестить без специального приглашения. Однако, чтобы заглянуть к Гетору ван дер Вейнгарду или графине ле Шуалон, прежде следовало, как минимум, переодеться и взять коня. По максимуму же, дел могло оказаться куда больше. Так, собственно, и вышло.
На этот раз Герт воспользовался парадным входом. Поднимаясь наверх, к жилым покоям, он перехватил по пути одного из слуг и приказал передать на конюшню, что несколько позже ему понадобится конь. Герт не сказал, когда именно, и хорошо, что так, иначе бедному животному пришлось бы долго стоять под седлом.
Все началось с Маргерит, потому что, войдя в свои покои, он обнаружил ее все еще нежащейся в постели. Разумеется, она была неодета, но если на рассвете ее наготу скрывали шелковые простыни, сейчас она лишилась и этого ничтожного покрова. Едва Герт переступил порог, Маргерит подняла голову с подушки и подарила ему свою прелестную мгновенную улыбку. Вернее, прелестной и чарующей улыбка Маргерит была всегда, и именно такую увидел Герт при их первой встрече на Чумном тракте. Теперь же, и в особенности тогда, когда Маргерит улыбалась ему, в этом простом движении губ было столько соблазна и обещание таких сокровищ, что дух захватывало даже у такого немало пожившего и много повидавшего в жизни мужчины, каким на самом деле являлся Герт. Она улыбнулась, и он тут же забыл обо всех своих делах. Планы полетели в тартарары. Намерения, не связанные с Маргерит, растаяли, как туман под солнцем. Мечты и желания утратили смысл. Все, кроме одного — обладать этой юной женщиной. Что сказать? Волшебным образом помолодевший Герт находился сейчас на пике влюбленности, ничуть не менее высоком, чем тот, на котором сходила с ума влюбленная в него Маргерит.
Порыв страсти был так непосредственен и внезапен, обладал такой естественной мощью, что на этот раз Герт овладел женщиной без нежности и без оглядки, стремительно, грубо, пожалуй, даже жестоко. Сейчас он был завоеватель и господин, а она — жертва и рабыня. Но в том-то и состоит безумство страсти, что хрупкая и нежная Маргерит, которую Герт безжалостно мял и скручивал, поворачивая так или иначе, бросая под себя и вознося над собой, эта Маргерит, судя по ее стонам и воплям, способным поднять на ноги весь дворец, отнюдь не страдала, а испытывала невиданное наслаждение. Так она ему, собственно, и сказала, едва смогла перевести дыхание.