В понедельник дела не делаются
Шрифт:
– Во-первых, Валер, деревня. Только приедете, сразу все узнают. А во-вторых, бензину понадобится в два раза больше – вам съездить, а потом опергруппе. А тут, да – да, нет – нет.
– Ковальчук от нас поедет, – Петрушин смирился с неизбежностью перекройки планов на день. – Мы Симонова сегодня собирались поднять…
Валера поделился насущными проблемами. Раскрытое вроде дело, «сто одиннадцатая, часть четвертая», причинение тяжкого вреда, повлекшего смерть потерпевшего. С самого начала шло оно туго. Фигурант имелся, но непростой – сын замначальника налоговой инспекции Симоновой. Накануне он был задержан по «сотке» [11] .
11
По «сотке» – задержание подозреваемого в порядке статьи 122 УПК РСФСР на 72 часа.
12
ИВС – изолятор временного содержания органа внутренних дел.
Прокуратура пошла на задержание только после получения положительных заключений судебных экспертиз. Здесь надо было работать с фантазией, нестандартно.
– Вряд ли он с вами разговаривать будет, – выслушав, сказал Маштаков. – Заявит – только со следователем, в присутствии своего адвоката…
Петрушин согласно кивнул. Вислыми чёрными усами, горбатым носом, сумрачной флегмой он походил на Рошфора в исполнении Бориса Клюева из кинофильма «Три мушкетера».
Миха вернулся в свой кабинет, размышляя о том, что умный человек в перспективе выезда в район непременно бы пообедал впрок. Но денег у него оставалось на дне, не больше двадцатки.
А надо было еще курева приобрести. Не было другого выхода, как объявить сегодняшний день разгрузочным.
Коротая время, Маштаков посчитал цифирь – показатели работы группы «по тяжким» за август. Конец месяца, он и в Африке конец месяца. Картина получалась безрадостная. Из шести возбужденных разбоев раскрытыми значились два, из пятнадцати грабежей зависли одиннадцать. Самые паскудные преступления – уличные. Сплошной экспромт и на сбыте никто не попадается. Оперативным путём раскрыть такое практически невозможно. Только по горячим следам, наружными службами.
Пролистывая тощие папки оперативно-поисковых дел в поисках сколь-либо перспективных, Миха видел, что приближающиеся девять месяцев они завалят капитально. При этом он ещё не взял в расчёт изнасилования и другие преступления против половой неприкосновенности, за раскрываемость которых тоже отвечала их группа.
2
В район выехали в четверть второго. В дежурном «УАЗике», кроме водителя, сидели эксперт ЭКО [13] Николаев и Юра Ковальчук – опер МРО, весь в джинсе. Ковальчук кушал кекс с изюмом и запивал сметаной из пластмассового стаканчика. У него была язва, доктор велел ему питаться регулярно.
13
ЭКО – экспертно-криминалистический отдел органа внутренних дел.
На проспекте тормознули возле дома, где жил судмедэксперт Никульский. За ним отправился Ковальчук. Маштаков как старший
Быстро подошли Ковальчук и Никульский. Поехали дальше и без приключений добрались до Терентьевского поселкового отделения милиции. Зашли в здание. За стеклянной перегородкой в маленьком закутке дежурный старлей, участковый и третий, тоже в форме, обедали – из одной кастрюльки по очереди выуживали пельмени.
– Ну что, – делово сказал Маштаков, – поехали! Нам нужен участковый и опер.
– Насчёт опера мне ничего не говорили, – с набитым ртом, шамкающе ответил дежурный Кирсанов.
– Организа-а-ация! – похвалил Миха дежурного и пошёл на улицу прочь от дурманящего запаха «Богатырских» пельменей.
Поселкового оперативника, который должен был объявиться через час, дожидаться не стали. И так полная кибитка. Дальше поехали с участковым и прихваченной короткой, почти детской лопаткой. Другой в ПОМе не нашлось.
В начале третьего были в Соломино. Сориентировались быстро: вон мужик в пиджаке, а вон оно – дерево [14] . Ворота третьего от сельмага дома были угрожающе наклонены на улицу, но при этом закрыты. У следующего пятистенка на лавочке сидели бабка с дедом. Маштаков с Ковальчуком подошли к ним и поздоровались. Дед оказался глухой, показал себе на уши, помотал головой.
14
Цитата из кинофильма «Джентльмены удачи».
– Бабушка, а Виталька Фадеев в каком доме живет? – спросил Ковальчук.
Виталькин дом оказался тот самый, с падающими воротами, приметный. Все его обитатели – сам хозяин, Вовка, Вика и Олька, с бабкиных слов, пропали в одночасье недели три назад в неизвестном направлении.
– А вот говорят, будто Ольку убили? – напрямую зарядил Миха, прилаживаясь перед завалинкой на корточках.
– Дык говоря-ат, – не стала отрицать бабка и добавила: – Только я ничё не знаю…
– А я вот не верю, – встрял глухой дед. – В Вязники она уехала, домой к себе.
С бабкой оперативники прошли к другим соседям, у которых застали в гостях продавщицу. Переговорили с ней на кухне. Информация полностью подтверждалась и Маштаков успокоился.
«Ай да Ирэн! Так и придётся с ней на следующей неделе обязательную программу исполнять!»
Пока Миха с Ковальчуком беседовали с Виталькиными соседями, Николаев на пару с участковым справились с воротами.
Все вместе прошли во двор. Входная дверь в дом была закрыта на навесной замок. Двор тоже заперт, но изнутри.
– Может, они в доме затаились? – предположил Маштаков.
Соседка – не первая бабка, а женщина помоложе, в пределах шестидесяти, косоватая – сказала:
– Он матери сулил повеситься. Виталя-то… Может, он там повешенный висит?
Огород был запущенный, как заповедник, но картошка на его территории произрастала. Неполотая, с чёрной дикой ботвой. В два ряда стояли лохматые капустные кочаны. На задах темнела баня, около которой высилась куча прелой соломы.
– Здесь что ли? – подумал вслух Миха.