В понедельник рабби сбежал
Шрифт:
— Этому человеку не дали поднос.
— Я знаю, — сказал стюард. — Вы его адвокат? — и пошел дальше по проходу.
Мужчина наклонился к рабби.
— Грубиян. Эти молодые израильтяне все грубияны — никакого уважения.
Объяснения пришлось ждать недолго. Как только стюарды покончили с подносами, они начали разносить плоские картонные коробки с надписью: «Строго кошерно».
— Ага, так бы и сказал. А наш обед не кошерный? Мне говорили, что на Эль-Аль вся еда строго кошерная.
— А вы спросите у стюарда.
— И опять наткнуться на хамство?
— Хорошо, я спрошу. Мне и самому интересно.
Когда стюард в следующий раз проходил мимо, он тронул его за рукав.
— А наш обед не кошерный? Насколько те более кошерны?
Стюард
— Я летаю шесть лет и все еще не выяснил.
Рабби улыбнулся и кивнул в знак благодарности, но сосед медленно покачал головой.
— Фанатики, вот кто они такие. Их, наверное, полно в Израиле.
Вскоре после обеда погасили свет, и пассажиры устроились на ночь. Мириам и Джонатан спали, но рабби удалось только подремать урывками. Однако, когда встало солнце, он был абсолютно бодр. Мириам уже проснулась, как и добрая половина пассажиров. В проходе двое или трое мужчин в молитвенных накидках и тфилин стояли, повернувшись к окнам, и читали утренние молитвы.
— Ты проснулся, Дэвид? Стюард сказал, что скоро подадут завтрак.
Он кивнул, но не ответил, и по губам она поняла, что он читает молитвы. Закончив, он сказал:
— На этот раз я молился сидя. Но я хотя бы смотрел в правильном направлении. А они, — кивнул он на людей в проходе, — стоят неправильно.
— Что ты имеешь в виду?
— Самолет летит на восток, а они смотрят на север и на юг.
Сосед снова тронул его за руку и показал на молящихся.
— Что я вам говорил? Фанатики!
После завтрака пассажиры начали готовиться к приземлению, хотя впереди еще было несколько часов полета. Они рылись в сумках в поисках паспортов и адресов, кто-то вставал, чтобы поговорить с друзьями, кто-то записывал маршруты и адреса новых знакомых. Время от времени пилот объявлял об интересных местах, появлявшихся в разрывах облаков, — Альпы, побережье Греции, греческие острова, — и пассажиры тут же послушно прилипали к окнам. Наконец он объявил, что самолет приближается к Израилю, к аэропорту Лод. В иллюминаторах по правому борту промелькнули зеленые поля, затем появилось полоса черного асфальта. Когда несколькими минутами позже самолет мягко приземлился и стал выруливать к стоянке, в пассажирском салоне раздался взрыв аплодисментов, но было ли это восхищение мастерством пилота или облегчение от того, что длительное путешествие закончено, и они теперь в безопасности на земле Израиля, рабби не знал. Он заметил, что у Мириам влажные глаза.
На иврите пилот сказал:
— Благословенны прибывшие в Израиль, — и затем перефразировал по-английски: — Добро пожаловать в Израиль.
Очевидно, только что прошел дождь, на асфальте были лужи, они шли к залу ожидания, держа за руки Джонатана и не давая ему шлепать прямо по воде. Воздух был мягок и чист, как майским утром.
Большая толпа встречающих ожидала за барьером таможни. Следя за багажной лентой, Мириам и рабби в то же время отыскивали в море лиц кого-нибудь похожего на фотографию Гитель в семейном альбоме, сделанную много лет назад. К тому времени, как они получили свои сумки и прошли таможенный досмотр, толпа значительно поредела, но, тем не менее, они не видели никого похожего на Гитель. Только они уселись на скамью, и Мириам начала рыться в сумке в поисках записной книжки, как появилась Гитель и тревожно спросила:
— Семья Смолл? Мириам?
— О, Гитель!
Гитель прижала Мириам к груди и неуверенно протянула руку рабби. Он взял ее за руку и поцеловал в подставленную щеку.
— А это Джонатан! — Она взяла его за плечи, отодвинула и восторженно прижала к себе. Затем отпустила и отступила на шаг, чтобы оглядеть всю семью. Теперь она была готова действовать.
— Никак не могла завести машину. Когда идет дождь, аккумулятор — сами понимаете. А сегодня утром был первый за несколько недель — посевы погибали без воды, но вы привезли дождь. Это хорошее предзнаменование. Вы голодны? Может, хотите кофе? Нет? Тогда вперед.
Размахивая зонтиком, Гитель подозвала носильщика
Рабби шепнул ей:
— Сколько ему заплатить?
— Я заплачу, — твердо сказала она, — потом вернешь. Тебя он может надуть.
Пока носильщик заканчивал с чемоданами, к рабби подошел моложавый человек в длинном кафтане и широкополой черной фетровой шляпе ортодокса, с густой бородой и длинными, тщательно завитыми пейсами. Он спросил на идиш:
— Вы из Америки?
— Да.
— Вы, наверно, здесь впервые?
— Да.
— Тогда я уверен, что вы бы хотели, чтобы вашим первым действием на этой святой земле был акт милосердия. Я собираю на иешиву [24] …
24
Иешива — высшее религиозное учебное заведение.
Расплачиваясь с носильщиком, Гитель нечаянно услышала это и разразилась речью на иврите:
— Постеснялся бы! Человек впервые в стране, только что приземлился, и на него тут же налетают всякие шнорреры [25] . Какое у него будет впечатление о нас? — Она втолкнула рабби в машину и села за руль. — Кроме того, — продолжала она через открытое окно, — этот человек — известный раввин в Америке. — И, включив передачу, дала прощальный залп: — Он сам этим занимается.
25
Шноррер (идиш) — попрошайка, нахальный голодранец, колоритная фигура еврейского местечка, персонаж многих анекдотов.
Когда они отъехали, рабби возразил:
— Я не собираю средства. В Америке раввины этим не занимаются.
Она повернулась и похлопала его по плечу, чуть не столкнувшись при этом с другой машиной.
— Знаю, знаю, но это единственный аргумент, который действует на таких типов.
По дороге Гитель с пулеметной скоростью безостановочно комментировала все, мимо чего они проезжали.
— Эта роща — десять лет назад здесь не было ничего, кроме камней и песка… Вон там, прямо за этим домом — его тогда еще не было — арабы напали из засады на моего хорошего друга и хладнокровно расстреляли его… Эта дорога ведет к поселению. В сорок восьмом на него напали. Три человека с одним автоматом удерживали целую роту, пока не смогли переправить детей в безопасное место… Мы выращиваем цветы на экспорт… В прошлом году наши агрономы опробовали новое удобрение, которое удвоило урожай на акр — фантастика!.. Вот поля арабов. Мы научили их защищать рассаду пластиком. Это увеличило производительность в четыре раза… Там, сзади, арабская деревня. Древняя! Вы не поверите, сколько здесь было грязи и болезней… Трахома и гастроэнтерит были повсюду. Летом дети умирали, как мухи. Потом мы открыли там клинику. Сначала они не доверяли нам. Лечение должно было проходить на виду у всего семейства. Когда мы давали им пилюли, они начинали меняться — даю две белых за одну красную — так вот. Но постепенно они научились, и дети больше не умирают. Некоторые молодые люди пользуются государственной помощью и когда женятся, строят современные дома, вместо того, чтобы пристраивать комнату к старому… Цементный завод. Они работают круглосуточно — три смены в день…