В Портофино, и там…
Шрифт:
«Рыбак свою судьбу с детства знает», – как-то заметил он, когда нынешние друзья еще только сближались.
«Настоящий рыбак», – уточнил Марк, наверное хотел сделать приятное собеседнику.
«Ненастоящий – говно, – сказал тот. – Тоже судьба, но другая».
Каждый раз, здороваясь с Яном, Марк представлял себе, как сотни изломаных линий и шрамов впечатываются в его собственную ладонь, передавая бесценную информацию, находящуюся так далеко за пределами слов, что можно всю жизнь подбирать ключ к ее расшифровке, но истинный смысл так и останется понят не до конца.
Сам Ян своих рук стеснялся, без нужды на показ не выставлял и любил приговаривать, что такие ладонями можно
Была у Яна привычка: разговаривая, он часто проводил обеими руками по непокорным остаткам рыжей шевелюры, будто листья невидимые смахивал с облетающего куста. Ни у кого не возникало сомнений, что именно этот жест, а гены и возраст, згубил некогда буйные кудри, если верить семейной фотохронике. Иногда в компании, за выпивкой, когда Ян, оглаживая макушку, в очередной раз задевал Марка локтем, тот говорил ему: «Оставь уже свою палубу в покое, приятель, там чисто», кто-нибудь непременно добавлял, что «под палубой тоже». Вот такая «двухтактная» шутка – заезженная, но ненадоевшая. У неё был и свой обязательный финал, как титры в конце фильма – неизменный тычок большим пальцем в живот ближайшему соседу из своих. Обычно ближе других к Яну оказывался Марк. Он охал, сгибался, якобы, морщился; публика ахала, радовалась, и выставляла пострадавшему выпивку, будто не знала все наперед. Марк уважал отношение англичан к традициям, но думал о них исключительно как о «заморочках». Обо всех традициях, включая чай, дамские шляпки, разговоры о погоде, монархию и отношение к монаршьей семье. Верность традициям забавляла его куда больше, чем они сами.
Если уж речь зашла о забавах, то лидерство среди них, по мнению Марка, бесспорно принадлежало «эпидемии» всеобщего похудения и борьбе за отказ от привычного, то есть нормального образа жизни в пользу здорового, то есть неведомого. Кстати, с точки зрения незыблимости традиций, установки на смену образа жизни выглядели, мягко говоря, не вполне логичным. Пессимисты, однако, осторожно предполагали, что их поколению не повезло – зарождается новая… Их не били только потому, что это ни на чтот не влияло; скучная прагматичная Европа.
Кишечной палочкой всходы новой традиции проникали в жизнь порта, унося каждый день очередного товарища, иногда – двух.
От всего есть сегодня прививки – от Гепатита, лихорадки, птичьего кашля, свиного насмотрка, сглаза… Но попробуйте отыскать вакцину против жены, которая разглядела единственную возможность гарантированного выживания своей второй половины в самой диете, скомбинированной с витаминами и в принципе непереносимой абстиненцией. Есть, разумеется, пара рецептов, но они все подсудны. С другой стороны, обычными средствами невозможно остановить женщину, сорвавшуюся в пике беззаветного служения мужниному здоровью.
ДИЕТА ВАЛЬКИРИЙ
Жена Яна вдруг вспонила клятву, данную у алтаря, и решила всю себя, без остатка, посвятить здоровью мужа. Среди мотивов ее необычной целеустремленности могли также быть: телесериал, неожиданные перемены в редакционной политике единственного журнала, чтение которого было унаследовано ею по материнской линии, завистливая подруга, задумавшая разрушить брак, по причине того, что ее саму торопливо покинул муж, и она точно знала причину… Вряд ли наплевательское отношение самого Яна к ширине своей талии и весу сыграло
Все знакомые Яна отнеслись к новости с пониманием, как к личной трагедии. Чутьё загнанных в угол подсказывало, что следующим будет кто- то их них. Несчастного успокаивали, кто чем мог, большинство – ромом, все прочие – вином и пивом. Бывают моменты, когда мужчинам слова ни к чему.
Будучи женщиной собранной и несомневающейся в своей правоте – черты характера достойные судейской мантии, – Майра не стала задаваться вопросом «Болен муж или нет?», отнеся его к заведомо праздным. За неделю, после самонаведения на новую цель жизни, она изучила путем телефонного опроса все недуги многочисленной родни Яна, и вынесла вполне предсказуемый вердикт: «Абсолютно болен совершенно всем».
– Это диагноз! – сказал ей Марк.
– Да. Это диагноз, – легко согласилась Майра.
Они часто говорили друг с другом, но почти никогда – об одном и том же. Никакой новизны этот раз не внес.
С того дня мобильный телефон специально запрограмированным фрагментом «Полета Валькирий» регулярно оповещал Яна о необходимости принять очередную таблетку или витаминчик. Или порошочек. Или микстурку. Через минуту раздавался обычный звонок и бдительная супруга проверяла, услышал ли больной Вагнера и понял ли, о чем речь?
«Что было у этой женщины на уме, когда она выбирала такой «рингтон»?» Мелодия сильно озадачила Марка. «Видела себя девой-воительницей, уносящей с поля боя в небесное царство павшего воина? Хорошо, что на психфак не пошел. – Мучился бы сейчас бессонницей в переживаниях за жену друга, а так – сплю себе аки младенец».
Всё-таки он пристал с Вагнером к Майре и получил, что заслуживал: «Лучше не мешай».
Со следующего дня Валькирии были списаны в утиль, а телефон Яна взялся мурлыкать что-то такое пошло-гламурное, что и вторая половина семьи обратилась к Марку с аналогичной просьбой: «Лучше не лезь».
Случись Майре знать, что где-то рядом с ее кормильцем находится Марк, она строгим голосом напоминала Яну, что ни одна таблетка, ни даже ее половинка, четвертушка, крошка микроскопическая… категорически не совместимы с алкоголем. Глубину этого заблуждения трудно себе представить, Марианский жёлоб [3] – обычный омут по сравнению с ним.
Марк лично проверял спорную гипотезу.
Блестящие коричневые шарики, как оказалось, отлично шли под светлое пиво – темные сорта он не любил, не стал даже пробовать. Желтый порошок без следа исчезал в бокале опять же светлого, но уже нефильтрованного – там и без него было мутно. Ром убивал горечь крупных белых таблеток с иероглифом посредине, а второй глоток – «контрольный» – окончательно смывал аптечное послевкусие…
3
Марианский жёлоб – самый глубокий из известных на Земле. Его глубина составляет 10 971 метр. Находится на западе Тихого Океана. (Прим. автора)
– Пойми, чудак, во всех этих идиотских запретах, ограничениях, самоистязаниях мы теряем в себе че-ло-ве-ка! Убиваем его, горемыку, превращаясь в жилистую оболочку для засушенных зерновых и всякого пророщенного говна! – внушал приятелю Марк в заключительной фазе эксперимента. – Если бы за меня, к примеру, боролись хотя бы вполовину, как б1орются… против курения… Где бы я сейчас был? Во-от!
Долго Яна убеждать не пришлось. По странному стечению обстоятельств, он самого начала интуитивно был на стороне Марка. А тут еще и серьезная доказательная база подоспела.