В постели с убийцей
Шрифт:
– А ты что, была здесь, когда мы… – вымучил слова Алик, продав себя и маму с потрохами.
– Да! – огрызнулась Леся. – Нарочно пришла посмотреть, чем вы будете заниматься. Под лестницей сидела, вот!
– Мы только взяли у Борьки кое-что, – заработал речевой аппарат у Полыни Петровны. – Ему все равно не нужно…
– Ха! – издала торжествующий звук Леся, и грозен был ее вердикт: – Убийство с целью ограбления!
– Алик! Алик! – опять заело маму.
– Что вы взяли у Бориса? – подал голос Юра.
– Мясорубку электрическую, – сказала Полынь, будто это такой
– Какую лошадь? – спросил Юра.
– Бронзовую! – рявкнула она. – С крыльями! Три года назад Борьке продала.
– Все?
– Ложки с вилками серебряные, – всхлипнула Полынь.
– А вы, Кеша Григорьевич, зачем ночью ходили в квартиру трупа? – повернулся к тому Юра.
– Сначала ты скажи, зачем к нему вчера заходил, – буркнул тот.
– Борька продавал джип, на него нашелся покупатель, мы договорились о встрече.
– Договорились? – ехидно сощурился Лобзень. – Вы враги.
– Кулачный разговор врагами людей не делает, – возразил Юра. – Борис приставал к жене, я ему врезал разок, он признал вину и зла на меня не держал. А вчера я к нему даже не заходил. Верно, Полынь Пет…. Марья Петровна?
– Д-да, – нехотя кивнула та.
– Кеша Григорьевич, ваша очередь признаваться, – напомнил Юра.
– Ну, деньги я искал! – всплеснул тот руками. – Нашел немного… тысячу. Тысячу триста пятьдесят. Остальные, видно, в сейфе. Не повезло мне.
– Получается, мы тут все до единого святые, никто не убивал, – заметил Алик.
Кроме Юры, собравшиеся перевели алчные глаза на Лесю. А она не успела дать волю эмоциям, муж поднял руки вверх:
– Стоп, дорогие соседи! Если скажете о Леське хоть слово, то ей же тоже есть что рассказать про вас.
– Пусть докажет, что я там был! – хмыкнул Лобзень.
– И вы будете доказывать, что она была, – усмехнулся Юра. – Если все, что сегодня выяснилось, выплывет, то всех посадят в следственный изолятор, понятно? И кто станет убийцей – большой вопрос. Очень может быть, что не тот, кто убил.
– Какие предложения? – сдался Лобзень.
– Всем молчать, – дал команду Юра. – Ничего не видели, ничего не знаете, ничего не слышали. Да! Украденное вернуть на место.
– Лошадь не отдам, – заявила Полынь. – Я люблю ее.
– Без лошади, – согласился Юра. – Ну, за дело.
Только жильцы, в общем-то, с радостью двинули в свои закоулки, Алик внес тревожную ноту:
– Но ведь кто-то его убил. Кто-то из нас.
– Менты разберутся, – сказал Юра. – Это их работа.
…Приехала милиция. Леся ушла к себе. То ли на нервной почве, то ли еще отчего, но она принялась поедать холодную гречневую кашу с холодными сосисками, запивая холодным кофе. Потом улеглась на диван, прислушивалась к звукам, дрожа не от холода, нет, – от страха. Но туда пойти не рискнула, ждала мужа или милицию.
Юрка пришел часа через три, упал в кресло напротив, отпил из бутылки минеральной воды и уставился на Лесю.
– Что там? – настороженно спросила она.
– Убийцу нашли.
– Ты так смотришь…
– Полынь Петровна была под моим контролем. Лошадь-то я разрешил ей оставить, а все друганы Борьки видели ее у него, подтвердили бы, что Пегас украден. И что бы она говорила в свое оправдание?
– Тогда кто убил?
– Сначала скажи, что ты делала в парадном? Только лишь выжидала, когда они пойдут грабить покойника? Ты этого знать не могла.
– Я вычислила, что ты… – Леся замолчала. Ох, как трудно говорить! – Что ты мог его убить. Ну, возникла спонтанная ссора, потом драка… Я пошла уничтожить улики.
– Улики? – вытаращился Юра. – И какие же улики ты уничтожала?
– Отпечатки ног и пальцев. Ты же боролся с ним на полу… Оставил отпечатки…
– Ты что, вытирала пол?
Леся закивала. Потом добавила:
– И дверной проем. И дверь с обеих сторон. И еще где-то… Мне было так страшно…
Внезапно Юрка начал хохотать. Он хохотал до икоты, до слез. Вдруг переставал, но, взглянув на жену, снова закатывался от хохота. Леся хмурилась, озадачившись, с чего его так разобрало. Наконец вспылила:
– Не понимаю, что тут смешного! А ты зачем туда ходил на рассвете? Так и не ответил мне.
– У тебя одна серьга в ухе.
Ничего себе переходы. При чем тут серьга?
– Потеряла еще два дня назад, я говорила тебе, – сказала Леся.
– Но ты не сказала, что потеряла ее два дня назад. Так вот, на рассвете я ходил искать серьгу у Борьки.
– У Борьки? С какой стати ты искал у него?
– Думал, ты потеряла ее в результате борьбы. Ночью дождь полил, я надеялся, что к утру он перестанет, к тому же на рассвете лучше будет видно пол.
– Так ты думал, его я… – задохнулась Леся. Слово «убила» как-то не выговорилось.
– Как и ты, – снова расхохотался Юрка.
– А что ты еще нес в руках, когда возвращался от него?
– Я… – хохотал Юра. – Я… тоже… отпечатки… вытирал…
Леся перепорхнула с дивана на колени мужа, обняла его крепко-крепко, завершила внезапный порыв поцелуем в губы. Как ей повезло встретить его. А она черт знает что думала о своем муже! Вот дура-то… После поцелуя Леся склонила голову ему на плечо, улыбаясь. Но вспомнила, выпрямилась:
– А кто убил? Лобзень? Или Алик?
– Это еще смешнее, чем мы с тобой, уничтожающие улики поодиночке.
– Да говори же!
– К его тапочку прилипла кожура от яблока.
– И что? Я не понимаю.
– Борька прилично набрался, бутылку с остатками коньяка тоже нашли рядом с ним под полой халата, она не разбилась. А на каминной полке стояла тарелка, на ней лежал огрызок яблока, кожура и небольшой нож. Видимо, он не заметил, что часть кожуры упала, а полы у него ламинированные. Наступил он на кожуру, нога поехала – там остался четкий след, хотя труп пролежал на нем всю ночь. Короче, пьяный Боря со всего маху грохнулся на спину и угодил затылком на заостренные колышки каминной решетки. Отсюда крови море. В общем, Леся, его убила кожура от яблока. А ты думала, что ночь провела в кровати с убийцей? Не стыдно?