В прицел судьбу не разглядишь
Шрифт:
Пашка облегченно вздохнул. Наконец хоть кто-то появился! Но радоваться было рано.
– Извините, – промямлил наполовину лысый очкарик и остановился.
Его примеру последовали остальные. Высокий брюнет убрал со своего локтевого сгиба руку спутницы с длинными накладными ногтями.
– Чего уставились? – взревел боксер.
– Не надо здесь идти! – засуетилась дамочка с родинкой на правой щеке.
– Ребята, все нормально! Мы вас не видели, – выставив вперед открытые ладони, промямлил лысый и стал пятиться.
Все трое быстро скрылись за углом.
– Ну? –
Пашка не собирался отступать. Больше таких денег ему взять неоткуда. Да и не с неба они свалились, чтобы отдать просто так трем ублюдкам, которые спустят их вечером в казино или ночном клубе. Он пошел на боксера. Его мутило, земля под ногами ходила ходуном, в голове пульсировала боль, но он собрал все силы, полный уверенности, что все равно не даст уйти этим недоноскам. Теперь их двое. Будет легче. Они напуганы. Один уже не в счет. Рыжий на секунду убрал от лица ладонь, и Пашка успел разглядеть огромный, уродливый порез, протянувшийся от середины лба, через бровь, развалившуюся на две половины, и развороченную глазницу…
– Але, гараж! – донеслось откуда-то сверху, а в темноте стала мерцать голубоватая вспышка. Пашка ощущал себя гигантским шаром, в котором пульсировала боль. Он разлепил веки и увидел над собой лицо парня в зеленом халате. На шее болтался фонендоскоп. Его лицо просияло. Он задрал голову:
– Принимайте, ожил ваш Джек Потрошитель!
«Что за шуточки? – разозлился Павел, пытаясь понять, почему вместо потолка больничной палаты он видит синее небо и часть какого-то дома. – Неужели был на прогулке, зашел за приемный покой и потерял сознание? Кажется, там такое сооружение…»
Между тем доктор исчез. Вместо него появился человек в пестрой рубашке. Он был седой. На глазах темные очки. Над ним стоял какой-то тип в милицейской форме. Постепенно до Павла стало доходить, что он не в больнице и попросту не может в ней быть. Перед глазами пронеслось утро дома, дорога в военкомат, Фирсов…
– Черт! – выдавил он из себя, пытаясь сесть, и в тот же момент рухнул обратно на асфальт. Лежащие на животе руки оказались в наручниках. Он так дернул ими, собираясь оттолкнуться от земли, что «браслеты» впились в кожу и на глазах выступили слезы.
– Не суетись. – Мужчина взял парня за шиворот и посадил. – Как самочувствие?
– Где? Что со мной? – Павел вдруг увидел, как в стоявшую сбоку «Скорую» грузят носилки с лежащим на них телом в черном пластиковом пакете. – Он убил его?!
– О-о! – протянул мужчина в униформе. – Почему они все с этого начинают?
– Кто все? – Поднявший за шиворот Павла человек в очках вопросительно посмотрел на милиционера.
– Мокрушники. – Тот зло сплюнул и отошел в сторону.
– Товарищ лейтенант. – Мужчина в очках осторожно убрал руку с шеи Павла, убедился, что тот, оставшись без поддержки, не упадет, встал: – Не разбрасывайтесь терминами. До суда он только подозреваемый.
– Да чего уж там, – усмехнулся лейтенант. – Нож,
– Не утрируй. – Мужчина снял очки, достал носовой платок и стал с задумчивым видом протирать стекла.
Пашка наконец понял, что речь идет о нем. Только почему с ним говорят так, будто он порезал рыжего? А может, не его, а боксера? Неужели потерял над собой контроль и все-таки порешил?
Он опустил взгляд. Ладонь правой руки была в бурых пятнах. Точно такие же были на груди.
– Черт! – испуганно воскликнул он и стал подниматься.
– Не торопись! – Откуда-то сбоку подскочил сержант с автоматом и схватил его за плечо.
Пашка выпрямился и едва снова не упал. Голова кружилась. Он огляделся. Кроме санитарной машины, рядом стояли милицейский «УАЗ» и «Жигули» с синими номерами. Несколько человек, двое из которых в штатском, медленно ходили, глядя себе под ноги. Сработала фотовспышка.
– Здесь тоже кровь, – раздался голос.
Между тем мужчина, возившийся с очками, закончил их протирать и водрузил на нос.
– Скажите! – Павел шагнул к нему. – Что случилось? Неужели вы думаете, что я убил?
– Нет, никто так не думает, – вновь изрек лейтенант. – Уверены.
Выражение его лица красноречиво говорило о том, что ему доставляет удовольствие видеть попавшего в беду человека. Павел был уверен: достаточно пяти минут, чтобы убедиться, что он ничего не совершал. Наоборот, сам стал жертвой бандитов.
– Меня ограбили. – Он шмыгнул носом. – Я в военкомате деньги получил. Можете проверить.
– Ха! – Лейтенант аж подпрыгнул. – Что я говорил?! А может, еще и изнасиловали, а? – съязвил он, но осекся, поймав на себе осуждающий взгляд сотрудника в очках.
– Разберемся. – Седой махнул сержанту: – Грузите его в машину. Любимов с Козиным пусть пройдут по району, может, кто что видел. Я заскочу в военкомат. Как фамилия человека, выдавшего тебе деньги? – вновь обратился он к Павлу.
– Майор Фирсов.
Дорога, медленно поднимаясь, петляла, повторяя изгибы синей ленты реки Подумок. Отсюда, с высоты птичьего полета, она не казалась такой своенравной, стремительной и шумной, как вблизи. Перекаты и пороги просто белели от сносимой вниз по течению пены. Справа проплывала то отвесная скала, то склон, покрытый зарослями низкорослых деревьев. Надрывно гудя и давясь разогретым воздухом, «Нива» карабкалась вверх.
– Скоро перевал. – Ехавший рядом с водителем кучерявый, со сросшимися на переносице бровями чеченец посмотрел на часы: – Хатча, ты раньше был в этом селе?
– Ты что, забыл? Я в Карачаево-Черкесии в первый раз! – ответил с широкими бровями и орлиным носом молодой мужчина и ловко объехал осыпавшиеся на проезжую часть, размером с кулак, булыжники. Он был словно налит силой. Огромные кулаки, мощные плечи под футболкой говорили о его недюжинном здоровье. На шее, с левой стороны, был шрам.