В прятки с реальностью
Шрифт:
Я закивала, чуть-чуть приоткрыла глаза и… утонула в нем. Растворилась. Умерла и воскресла. Глаза сами собой наполнились слезами, а он смотрит на меня и шумно сглатывает.
— Аниша… Ты такая красивая, просто безумно, — он придвигается еще ближе, почти накрывая меня собой. Опирается одной рукой на локоть, а второй убирает мокрые прядки с моего лица, — малыш, ты холодная. Ты все еще чувствуешь холод? — я отрицательно помотала головой. Мне кажется, если я что-нибудь сейчас скажу, нарушится какое-то хрупкое равновесие и мы опять начнем ругаться и мне опять будет больно. Мне всегда тепло рядом с тобой, Кевин. Потому что я люблю тебя. Люблю так, что мне совершенно все равно, что ты мне говорил, делал или еще что-то, ты здесь, ты рядом, ну же, Кевин, я же чувствую…
Его губы приближаются, так, будто по-другому быть не может. На лице отчаяние и жесткая борьба с собой, но… Он все-таки прикасается ко мне, невесомо дотрагивается и замирает, задержав дыхание. А я и сама забыла как дышать и вообще обо всем забыла, только чувствую его губы на своих, его горячее, такое любимое, родное тело в непосредственной близости, жар идущий от него и разжигающий во мне целую бурю эмоций, что становится физически больно от мысли, что это все может вдруг прекратиться, исчезнуть, что я сейчас открою глаза и окажется, что все это сон…
Кевин отстраняется от меня, глаза его закрыты. А мне так хочется заглянуть в них, увидеть так давно не мелькавшую там страсть, понять, что все, что между нами происходило последнее время — это всего лишь ширма, попытка сбежать от настоящего… Я ладошками оглаживаю его лицо, он рвано вздыхает, еще больше зажмурившись.
— Кевин… Кев, посмотри на меня…
— Я не могу… Я… Это такая пытка быть с тобой рядом, Ани…
Я притягиваю его к себе и сама целую, потому что сил сдерживать свое желание у меня уже нет никаких… Я чувствую его возбуждение, вижу как он хочет меня, и не понимаю, что его сейчас останавливает. Не пора ли плюнуть на все, Кевин? Он вдруг глухо застонал, накрыл меня собой полностью, придавил к земле. На секунду отстранившись, он встретился со мной глазами и я просто растворилась в бушующей там страсти. Он оглядывает мое лицо, будто хочет убедиться, что это действительно я, снова впивается в мои губы, а я таю, таю от его прикосновений… Голова кружится невозможно, все тело налилось тягучей истомой, что не шевельнуться. Язык раздвигает мои губы и меня заполняет он весь, я чувствую только его, он мой мир, моя вселенная, он это я. Сладкая ноющая боль сконцентрировалась внизу живота, стала растекаться именно оттуда, охватывая вожделением. Он присасывает мои губы поочередно, терзает, почти кусает до крови, я обнимаю его, до судорог в руках. Мне так хочется быть ближе к нему, ну же, еще ближе… Пальцы зарываются в его волосы, все еще влажные, темные, запах его тела заставляет всю меня пылать от страсти, поцелуи уже совсем не нежные, а требовательные, наглые, совершенно бесстыжие.
Кевин стягивает с меня оставшиеся мокрые тряпки, и сам раздевается до конца. Я смотрю на него и никак не могу поверить, что это происходит со мной, от его взгляда, такого сумасшедшего и горячего, меня начинает потряхивать, но уже не от холода, совсем не от него. Я умираю от его потемневшей от похоти радужки, сейчас почти синей, я сгораю под его взглядом, теку и плавлюсь. Кевин нависая надо мной сверху, продолжает меня зацеловывать, а я его и не тороплю. Я ничего не знаю, только одно, сейчас он мой и я хочу эти мгновения продлить настолько, насколько это, вообще, возможно. Он гладит меня пальцами по щекам, будто хочет впитать подушечками каждую мою клеточку, обводит губы, а я, поддавшись порыву и помня как ему это нравится, втягиваю его пальцы губами, слегка посасывая, срывая у него судорожные вдохи.
Пальцы опять сменяют губы, беспардонно пленяя, растравливая и без того бушующее возбуждение, заставляющее от нетерпения ерзать под ним. Его язык, последний раз прокатив по губам, оставив на них влажный вкусный след, продолжает свое путешествие по щеке и вниз, туда где сама чувственность, лаская и прихватывая. Добирается до нежной жилки на шее, я закрываю глаза и плыву, плыву на волне блаженства. Он обводит шаловливым языком все потаенные местечки, о которых он знает, он помнит, не забыл, как сделать мне приятно… Он гладит меня, шарит по моему телу, я чувствую, как подрагивают его руки,
— Ани…
— Знаю, Кевин, все знаю… Просто возьми меня, я так тебя хочу, Кевин… — почти выстанываю я ему в губы. По его спине прошла едва ощутимая дрожь, и он со стоном толкнулся в меня, невозможно горячий, просто раскаленный, заполнив мою плоть сразу всю и полностью, став будто моим продолжением… Меня изнутри пронзило безумное наслаждение, я выгнулась и застонала уже в голос и, всхлипнув, опять нахожу его губы.
Сердечко мое просто заходится, из горла вырываются какие-то невразумительные хрипы. Тело извивается под мужчиной, ловя тончайшие грани удовольствия. Я до капли вбираю каждое его движение во мне, его одного, восхитительного, бесподобного… Бедра порывисто толкаются ему навстречу, сжимаясь, заставляя любимого рвано хватать воздух ртом.
— Аниша, Ани, девочка моя… — шепчет Кевин, а у меня от его голоса все вибрирует, острота ощущений просто на пределе. Я твоя Кевин, я вся, совершенно, абсолютно твоя. И мне больше никто не нужен, — я так хотел тебя, так давно…
Знаю, любимый, знаю… Я ведь не меньше мечтаю о тебе… Его темп убыстряется, он весь в напряжении, мышцы, перекатывающиеся под кожей, каменеют. Каждое движение моего единственного мужчины, каждый звук, каждый загнанный вдох отдается во мне пиком блаженства, я чувствую, ощущаю, что я сейчас не просто кончу, я взорвусь, вспыхну, детонирую прямо тут. Мне хочется не просто стонать в голос, мне так хочется кричать, выкрикивать его имя.
— Кевин! Кееевииин!
Наслаждение заполнило меня до самых краев, от макушки до пят… Голова стала легкая, будто не моя… И… Целая россыпь умопомрачительного удовольствия бьется во мне, я кричу не помня себя, впиваясь в мужскую спину ногтями, и кажется расцарапав его до крови…
Он приподнимается на руках, почти вдавливая меня в землю, с каждым движением вколачиваясь в меня еще сильнее, неистовее, необузданно. Он то отстраняется, тяжело дыша, то опять целует упоительно. Стоны уже больше похожи на рычание, я чувствую, что он уже сейчас, уже вот-вот… Замирает глубоко во мне, выцедив сквозь зубы «Анииии» и обваливается всем своим весом на меня в изнеможении, целуя шею, легонько проводя по ней губами.
— Девочка, боже, ты… невозможная, потрясающая…
Я обнимаю его, глажу, по волосам, плечам, и не могу никак насытиться этими прикосновениями. Он легонько целует меня, спускается ниже, трется о мое лицо колючей щекой, улыбается… Господи, это все не со мной происходит. На глаза против воли набегают слезы, впервые за много-много месяцев мне хочется хныкать и всхлипывать от счастья. Кевин что-то шепчет мне, я уже не разбираю, только чувствую, как он вытирает мои слезы, прихватывая их с щек губами. Потом он переворачивается на спину, утягивая меня за собой так, что я оказываюсь на нем сверху. Обнимает меня, продолжая что-то говорить, а я только жмусь к нему теснее, пристраивая свою голову у него на груди. Рядом с ним не просто тепло, жарко, и так хорошо и спокойно, что скоро усталость и насыщенность последних часов берет свое. Я даже сама не заметила, как уснула.
Проснулась я от того, что мне опять стало холодно. Даже не столько холодно, сколько пусто. Продрав глаза и осмотревшись, я поняла, что лежу в импровизированной палатке, закутанная в кусок брезента. Холодно, но зато хоть не на голой земле, как говорил Кевин…
Вспомнив, что было вчера, краска бросилась мне в лицо. Что же это было за сумасшествие? И как теперь… Что дальше? Он же четко давал понять мне, что не хочет иметь со мной никаких дел, а тут вдруг… Бл*дь, и как понять-то его?