В прятки с реальностью
Шрифт:
— Конечно, я не буду плакать, Люси. — пряча дрожь в голосе, намеренно беззаботно выдаю дочери. — Не такая уж, у тебя мама и плакса. Если папа обещал, что скоро приедет, значит так и будет. Он всегда выполняет свои обещания. — вот бы, еще себя заставить поверить и не трястись от беспокойства.
— И мы пойдем стрелять из его пистолета? — хитро прищурив один глаз, интересуется Люсия. — Папа мне обеща-а-ал. И Ричи с Троем пойдут?
Ну да, у кого что, а у нас пистолет… нет бы плюшевый мишка. Спасибо, что мои дети не хватают оружие в младенчестве. Ничего не поделаешь, видимо гены…
— А как же иначе,
Курносый носик смешно морщится, а потом губки растягиваются в широкой улыбке. Вот вот, этот мини Energizer спать не заставишь, без предварительных сказок, песен и плясок. Да кто бы сомневался…
— Я уже поела, мне Вик шоколадку принес. Только он сказал, чтобы я тебе не говорила… — Ага, ясненько. — И спать, я пойду только с тобой, мамочка. — ухищренно сообщает мне ребенок.
Вот уж спасибо, так спасибо… Это мы уже проходили, сначала малышка перетянет на себя все одеяло, затем утащит мою подушку и в конце концов уляжется звездой поперек кровати, милостиво оставив мне для сна самый краюшек. А уж если и Трой с Ричи прискачут, вереща, что им приснился страшный сон, или на улице шандарахнет гром с молнией… то все, сливайте воду, тушите свет… мама обязательно проснется от смачного удара задницей об пол. Причем, многочисленные пинки в бок от маленьких пяточек, мне давно уже не страшны. Где-то в груди вскипает тайфуном щемящая нежность…
— Солнышко, но здесь очень маленькие кроватки, они детские. Я хоть и размером с кошку, но вдвоем мы туда все равно не влезем. Я заберу тебя вечером домой, и будем вместе спать на самой большой кровати. — Люси согласно закивала, потряхивая пальмой на голове и расплылась в улыбке до ушей.
— А можно нам к Алексу сходить, посмотреть, как он тренируется?
— Не сегодня, малыш. У Алекса инициация, его нельзя отвлекать. Он придет, когда сможет.
— Да мы осторожненько, а мам, он и не заметит нас. Я же знаю, что ты постоянно подсматриваешь с лестницы.
— Ладно, уболтала. Но не сегодня. Договорились? А сейчас иди поиграй с ребятками, маме нужно отлучится ненадолго.
Запечатлев звонкий «чмок» на моей щеке, бесенок, громко пища исчезает в игровой. Вот такая она… Егоза. Самостоятельная. Любимая. Спокойно ступая, направляюсь к двери, стараясь не делать нервных и резких движений, чтобы никого не напугать, но они все на меня так пристально пялятся… Черт! Не знаю, чего бесстрашные ожидают, что я взвою в голос, заламывая руки и стану истерить, но кажется, притворщица во мне сегодня отменная.
Время тянется подобно тугой резине, медленно, и невыносимо тяжело. Не в силах больше сидеть в неизвестности, отправляюсь прямиком в диспетчерскую. «Яма» словно вымерла, небывалая тишина пустых помещений разбавлялась только гулким эхо моих шагов. У меня сейчас все нервы оголены, и они требуют-требуют-требуют немедленного выплеска, или меня на клочки сейчас разнесет, прямо среди этих каменных ходов… Ожидание смерти хуже самой смерти. Господи, храни нас всех… Как безумно быстро все в этом мире меняется. Я влетаю в диспетчерскую ураганом, именно в тот
«Бум, бум, бум» — перестукивает песенка крови в висках. Тягучий звон забивает звук, голова плохо соображает… отдельно только мозг принимает какие-то сигналы… Заложники расстреляны! Ловушка! Состав подорван! Подорван на мосту… ловушка… Сердце бешено колотится, пытаясь переломать мне ребра. Плотная пелена окутывает пустым отчаянием… и тысячи маленьких, слепящих мушек застилают взор. Удушающий спазм сдавливает горло, мешает наполнить легкие кислородом. Ну дыши же… давай… еще дыши. Капли холодного пота стекают по спине. Нет… только не это… ну пожалуйста… Боже… этого не может быть. Это не правда… Кромешную, пугающую тишину, мертвую, резко прорезает родной голос:
— Мама! — в глазах все плывет, я озираюсь по сторонам, ища глазами сына. Алекс застыл в дверях диспетчерской, Вик уже пробирается ко мне, ухватывая под локоть… иначе я упаду. И Матиас, старший сын Итонов, прилетел, черт, и Кевин, мельтешат за дверьми. — Мама! Что с отцом? — снова слышу голос, так похожий на голос мужа… Господи, если бы я сама знала.
Да тресни ж, преисподняя прямо подо мной, пожалуйста… Неужели, все так плохо? Прямо совсем… плохо… Если мой, всегда собранный, сосредоточенный, гордый и самоуверенный Алекс, выдает такое «Мама!», то всё, ох*еть как погано. Всё хуже некуда, если уж совсем честно… Сердце стремительно ухает в пятки. Растерянно ловлю стальной взгляд сына. У меня куда как меньше самообладания сейчас. Закусываю губу до искр в глазах, чтоб не взвыть в голос… Состав подорвали… Эрик, где он?! Не паникуй, не смей паниковать… все — потом! Страх и тревога проваливаются в адреналиновую пропасть, ощущаю лишь сковывающую сердце ледяную ярость. Глубокий вдох…
— Алекс! Собирай неофитов, нам понадобятся свободные руки для помощи раненым. Сбор через пять минут возле подземных гаражей. Виктор, сынок, остаешься за старшего. Ты знаешь, что делать! Сообщи доктору Стивенсу в лазарет, пусть немедленно отправит мобильную бригаду. Нужна регенерация. Найди Трис, она в штабе координирует бесстрашных. — мои мужчины исчезают из помещения. Им не нужно ничего объяснять, они истинные сыновья своего отца. Вик — приемник лидера, а Алекс, настоящий боец, он не сможет стоять в стороне… Никогда. Как и его отец… Вот бы еще себя взять в руки.
— Свяжитесь с Эрудицией, пусть направляют медиков к месту происшествия! Сообщите пожарным службам о «ЧП»! — это уже диспетчерам. Бегом несусь собираться, а сама боюсь… я боюсь потерять всех тех, кого так люблю…
*
Музыка — Skelet «Whispears In The Dark».
Ворота распахиваются, набитые внедорожники вылетают стальными торпедами, набирая скорость, отправляясь к останкам поезда, куда совсем недавно загружались наши близкие. Едем в полном, плотном, тяжелом, как могильные плиты молчании. Всю дорогу гоню от себя все мысли, все… и даже дышу через раз. Когда до косогора перед мостом, с которого открывается вид на железную дорогу, остаются считанные десятки метров, я начинаю молится и скулить. Про себя, конечно. Воздух с присвистом уходит из легких, дыхание срывается, и в сердце врезается нож… и режет на куски, когда картина разгрома встает перед глазами…